Я накрутил её шелковистые волосы на кулак и задал ритм. Резче начал подавать бёдра вверх.

– О, чёрт! Да-а-а, Ксюша, вот так… Хорошо… — прорычал я и протолкнулся внутрь её рта ещё глубже.– Давай, девочка, я хочу глубже.

Я с силой сжал волосы у неё на затылке и начал ускоряться. В лимузине были слышны только сосущие, чмокающие звуки, которые издавала моя Ксюша, мои стоны, рычание, вырывавшееся из горла и лёгкая медленная, тихо звучащая музыка.

«Ещё бы смотреть в зеркало как она сосёт мой член…» – подумал, чувствуя приближение экстаза.

– Ксюша-а-а… Я сейчас кончу… – прорычал я и глубоко вошёл в её рот. Гортанное рычание исторглось из моей груди, и густая горячая струя плеснула в девичье горло.

Выйдя из её прекрасного рта, я погладил её по щеке и расслабленно сказал:

– Ты великолепна, Ксения…

Вынул из кармана платок и протянул ей.

– На твоих губах и подбородке осталась моя сперма. Вытри.

Она, как и всегда покорно выполнила мой приказ, но потом, вдруг сказала:

– Я вся мокрая… там… Что мне делать?

* * *

Ксения

Наверное, вы подумаете, что я странная, но мне нравилось, что Лазарь так реагировал на меня и на мои неумелые ласки.

Пусть эти секунды и минуты принадлежат Ему и только Ему! Лазарь заслужил нежность. И пусть она проявляется в такой примитивной ласке, я, сейчас, правлю им и только я могу в данный момент утолить его желание и помочь сбросить ему напряжение и гнев.

Жаль, что он отталкивает меня, убеждая, что я всего лишь «вещь». Но я видела его взгляд! И чувствовала его объятия! Так не смотрят на вещь и так не обнимают вещь…

Уверена, что трагедия, произошедшая десять лет назад, оставила незаживающую и неизгладимую рану в его душе

На одно мгновение представила, что бы я почувствовала, если бы мы с Зо не нашли выход и не спасли Тёму… Тут же отогнала эти мысли. Это страшно… Настолько, что я даже не знаю, как Лазарь продолжает жить…

Ублажив его, я услышала вместе со стоном его слова:

– Ты великолепна, Ксения…

Едва улыбнулась, раскрывая свой клатч в поисках салфетки или чего-то подобного… Но ничего с собой не было.

Лазарь пришёл на выручку.

– На твоих губах и подбородке осталась моя сперма. Вытри.

Убрала следы его экстаза и, осмелившись, сказала Лазарю о своём состоянии, что накрыло меня, когда я делала ему минет.

– Я вся мокрая… там… Что мне делать?

Слова вырвались, и я тут же ощутила стыд. Лицо запылало в смущении.

Чёрт, вот зачем я сказала? Подумаешь, сама возбудилась… Не было необходимости ему об этом знать.

Я думала, что Лазарь сейчас скажет наподобие, будто игрушка должна возбуждаться по приказу и ещё что-то в таком же духе. Но нет, мужчина вдруг наклонился ко мне и принялся жадно целовать в шею, которую украшало бесподобное рубиновое колье. Он положил одну руку на мой затылок, а другую — на внутреннюю сторону бедра, вырез на платье как раз способствовал беспрепятственному проникновению его рукам.

Опытные пальцы ловко отодвинули трусики в сторону, и скользнули по мягким складкам между ног.

Я дёрнулась от резких, но приятных ощущений, что пронзили тело, словно разрядом тока в тысячу вольт.

Горячие губы и язык Лазаря заставляли сердце биться быстрее – он целовал и прикусывал кожу на шее, ласкал ухо, а пальцы между моих ног вытворяли нечто невероятное.

– А-а-а-а-ах… – не сдержала громкого стона, когда его пальцы начали ласкать клитор. Живот свело от сладкой боли, заставив выгнуться. Хотелось большего, как было вчера.

– Ты когда-нибудь ласкала себя? – спросил вдруг Лазарь прямо мне в ухо.

– Иногда… – призналась ему.– Но так хорошо… не было… никогда…

– Раздвинь ноги шире, Ксюша,– сказал он мне.– И сними пальто.

Выполнила всё, и только пальто было снято, как его рука нырнула ко мне в вырез и сжала грудь. Потом он стянул с меня верх платья и припал ртом к груди.

А его пальцы продолжали доводить меня до исступления.

Я даже представить не могу, насколько развратно сейчас выглядела, с широко раздвинутыми ногами и задранной юбкой платья, с обнажённой грудью и запрокинутой головой. Из моего рта рождались стон за стоном, спина выгибалась, а пальцы зарылись в густые волосы мужчины.

Лазарь ласкал мою грудь: то прикусывал; то втягивал себя; то обводил соски языком и начинал всё по новой.

Вдруг, он углубил внутрь один палец. Моё тело инстинктивно сжало его, и Лазарь вдруг произнёс:

– Ксюша, какая же ты тугая! От одной только мысли о тебе, я возбуждаюсь. Тебе нравится со мной?

– О-очень… – ответила ему.– Очень нравится, Лазарь.

Его средний палец входил и выходил, пока большой описывал круги вокруг клитора.

В предвкушении оргазма, я начала двигаться навстречу его пальцам.

– Ксюша… – выдохнул он мне в шею, а я не смогла себе отказать в маленьком удовольствие и, вопреки его приказам, взяла в руки его лицо и поцеловала Лазаря в губы.

Он сначала замер, но я прошептала:

– Пожалуйста, Лазарь… Всего лишь, поцелуй…

Он сдался и впился в мои губы голодным зверем, словно мои губы были родником с чистой водой и он никак не мог напиться…

А его пальцы принялись работать быстрее и резче.

– Лаза-а-арь… – простонала я прямо ему в губы и жадно впилась в его рот и не отпускала его, пока оргазм не стих и я не рассыпалась на атомы и молекулы…

– Ты непослушная, Ксюша,– произнёс едва слышно, потом снова поцеловал в губы и добавил: – Но очень сладкая…

И ещё один поцелуй, затяжной, медленный и изучающий. Ему понравилось целовать меня, как и мне его.

Лазарь, каким бы он ни был или не пытался быть кем-то иным, скрывая свою истинную суть, всё же был хорошим. Я это чувствовала. Мужчина, который не отказывает женщине в её удовольствии и заботиться о том, чтобы ей было хорошо – никак не может быть бессердечным мерзавцем. И пусть я сейчас по его словам только вещь, но даже пройдёт месяц или два, его отношение изменится. Почему я в этом так уверена? Потому что Лазарь мне начал нравиться. Сильно. Может, это из-за того, что мне хотелось стать той, кто излечит его раны? А может, просто никто и никогда не делал таких вещей со мной в постели, и никогда не бил морду гаду за меня? И уж тем более, так легко не соглашался помочь ребёнку, даже пусть и в обмен на моё тело…

А ещё, я всеми фибрами своей тела и души, ощущала, что тоже нравлюсь ему. Иначе, он бы не стал заключать со мной контракт.

Второй день подходит к концу. А что же принесёт нам целый год?