с бесшумностью пантеры, — пообещал мистер Ворчун, страшно гордый тем, что использовал (причём к месту!) умное слово «бесшумность».

— Но это слишком опасно, — проговорил Лучик. — Давай лучше я схожу поищу кондукто…

— Я решил, и мне уже не отмазаться, — заявил мистер Ворчун.

— А я решила намазаться! — сообщила миссис Ворчунья.

— Чем, женщина? У тебя же нет косметики!

— Конечно, нет, я же пока только решила! — отрезала она в ответ.

— Они наверняка опасны, — проговорил Лучик. — Откуда нам знать, что у них нет сообщников? Или оружия? В Твердокаменной тюрьме они наверняка сидели с настоящими головорезами. Этот самый

Твинкл выглядит очень страшно. Пап, он настоящий великан.

— Я готов пойти на риск! — объявил — мистер Ворчун, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие, — на случай, если его заметят. Он хотел было схватить Шоколадного Пряника — подставку для двери в виде кота, принадлежавшую миссис Ворчунье, но та его опередила.

— Ну уж нет! — воскликнула она. — Если ты идёшь на разведку, чтобы проверить, не ошибся ли Лучик, я тоже пойду на разведку, чтобы проверить, не ошибёшься ли ты. А Шоколадный Пряник отправится со мной и будет меня защищать. — Она бросила чучело ежа мужу в руки иголками вперёд. — Вот, возьми-ка Колючку, — посоветовала она.

Лучику вовсе не казалось, что это хорошая затея, но отставать от родителей ему не хотелось, как не хотелось и допустить, чтобы Ворчуны полностью контролировали ситуацию.

…И вот, мистер Ворчун с Колючкой в руке, миссис Ворчунья с Шоколадным Пряником в руке и Лучик с пустыми руками поползли по коридору фургона (простите, кажется, я что-то путаю: конечно же, вагона) на четвереньках.

— Они вон там, — тихонько прошептал Лучик, указывая на дверь в соседнее купе и окна, выходящие в коридор.

Мистер Ворчун поднял голову и заглянул в щель между стеной и шторой. Не считая связанного, разъярённого кондуктора на багажной полке и пятна птичьего помёта посреди пола, купе было совершенно пустым.

Глава восьмая

Вот это поворот!

Чего не знали Ворчуны и Лучик, так это того, что, пока они ползли по коридору, чтобы заглянуть в соседнее купе, Великанн, Лэзенби, Облом, Твинкл и даже мумифицированная Мэнди спешили по внешней стороне поезда, намереваясь влезть в купе к Ворчунам через наружную дверь. В итоге и те и другие попали в купе друг к другу и застыли в замешательстве, недоумевая, куда же подевались те, кого они искали.

Если вам интересно, как выглядели лорд Великанн, Роддерс Лэзенби, Майкл Облом, Твинкл и мумифицированная Мэнди, пока старались удержаться на внешней стороне поезда, то вот вам картинка:

Миссис Ворчунья продолжала размахивать своей подставкой под дверь в виде кота, хотя никаких врагов не было видно. Мистер Ворчун с Лучиком тем временем помогли Сэму Центу спуститься с багажной полки и развязали его. Кондуктор потёр затылок, сидя на полу купе.

— Спасибо, — проговорил он. — Вы не поверите…

— Лорд Великанн? — спросил Лучик.

— Именно! — подтвердил Сэм Цент. — А я думал, что он должен отбыть вать наказайние в тюрьме.

— Он сбежал, — сообщил Лучик. — И преследует нас.

Мистер Цент перевёл взгляд с Лучика на Ворчунов, а потом снова на Лучика.

— Прейследует вас? — переспросил он.

— Из мести. Его девиз — «Око за око!» — сообщил мистер Ворчун, хмуро глянув на жену.

— И ухо за ухо, — добавила миссис Ворчунья.

— Что?!

— А ещё пятка за пятку и так далее! — сообщила миссис Ворчунья.

— Остановись! — потребовал мистер Ворчун.

— Вот именно, поезд, остановись! — вскричала миссис Ворчунья…

…и потянула за стоп-кран. В кабине машиниста раздался звонок, и тот поспешно нажал на тормоза.

Послышался громкий скрежет железных колёс по рельсам, от колёс посыпались искры, а все пассажиры попадали вперёд, затем повисла тишина и поезд застыл — и тогда все отлетели назад.

Лучик размахивал руками, будто осьминог, жонглирующий невидимыми мячиками. Сердце у него ушло в пятки, он старался уцепиться хоть за что-нибудь. За что угодно.

— У-о-о-о-о-о-о-у-у-у-у-у-у! — вырвалось у него.

Мистер Ворчун схватился за Сэма Цента, и в эту секунду они походили на пару конькобежцев, старающихся сохранить равновесие на льду. У миссис Ворчуньи было явное преимущество: она успела найти опору до того, как поезд затормозил, — ведь она схватилась за стоп-кран. Но потом по невезению — вернее сказать, по глупости! — миссис Ворчунья его отпустила.

И вдруг снова воцарилась оглушительная тишина.

— Ох! — воскликнул Лучик, наконец обретя равновесие.

Ощущения у него были примерно как в тот день, когда он оказался в самолёте, закладывающем безумные виражи. Внутренности словно подскочили к ушам и застряли в горле.

Ворчуны, Лучик и Сэм Цент повалились друг на друга, словно куча-мала, причём кто-то упал на сиденье, кто-то — на пол, Шоколадный Пряник оказался наверху, а Колючка — под самым животом мистера Ворчуна, чему тот отнюдь не обрадовался.

Однако Колючка кололся не так больно, как Монти клюнул тюремного охранника Чурбана или как белка кусала нос мистера Ворчуна. Но больно всё-таки БЫЛО.

— Ну и зачем ты ЭТО сделала, жена? — грозно спросил мистер Ворчун.

— Я же тебе сказала, что дальше не поеду.

Лучик встал, поднял фуражку кондуктора и отдал её хозяину. Сэм Цент вернул ей прежнюю форму, надел на голову и поправил козырёк.

— Пойду-ка провейрю, как там ойстальные пайссажиры, — сказал он и выбежал из купе, слегка пошатываясь.

В итоге ему пришлось успокаивать:

• расплакавшегося майора;

• священника, которого подняли на смех;

• нарядную даму, у которой голова застряла в шляпной картонке незнакомого попутчика;

• туриста, погребённого под горой рюкзаков;

• велосипед;

• и…

Ну, в общем, вы поняли. Миссис Ворчунья вызвала настоящий переполох, когда дёрнула стоп-кран.

Но кого кондуктор не встретил — так это пятерых сбежавших заключённых и птицу. Обнаружив, что в купе Ворчунов никого нет, они направились к себе. Вполне можно было пойти по коридору, но беглецы решили вернуться тем же путём — по внешней стороне вагона. Там-то они и висели, когда миссис Ворчунья дернула стоп-кран и поезд резко остановился. Все пятеро потеряли равновесие и рухнули с поезда, крича от страха.

К счастью для них, они приземлились на пышную изгородь, тянувшуюся вдоль железной дороги. К счастью — потому что несмотря на то, что изгородь была колючая и царапучая, она прервала их падение и смягчила приземление, а потом они свалились в