к его парижскому гостинцу, мгновенно разодрав его на части. Попробовать свой сэндвич По-Парижски ему опять не удалось. Но на этот раз Рик не расстроился. С каким-то даже облегчением он проводил глазами свой злополучный сэндвич, ухватил с одеяла чей-то грубый бутерброд с колбасой и впился в него зубами.

Еще через какое-то время к ним подошли двое незнакомых военных. Сержант Грецки по списку передавал новобранцев их новым командирам, выстраивая вдоль стены. Перекличка кончилась Теперь они были во власти нового начальства. Молчаливый лейтенант расписался в ведомости и подал знак своему помощнику сержанту. Крикливый, неприятный парень — сержант тут же принялся за дело. Руганью и тычками он построил новобранцев в колонну по два и повел к выходу. Молчаливый лейтенант следовал в конце, видимо отдав все бразды правления своему заместителю. Возле туалетов сержант остановил колонну.

— Стой! Всем оправиться! — скомандовал он.

Рик на секунду замешкался.

— А тебя, что, это не касается! — рявкнул сержант.

— Мне не нужно — тихо прошептал Рик.

— Я сказал ВСЕМ! — еще громче гаркнул сержант — Туалетов больше не будет, пока я не скажу. Понял! В штаны ссать будешь!

Еще через минуту колонна новобранцев вышла на плац, где их уже поджидали грузовики. Подведя к крайнему грузовику, сержант опять пересчитал новобранцев по головам, после чего скомандовал — В машину!

Наконец-то уселись все.

— Значит так — прокричал сержант — Сейчас отправляемся на вокзал. Выход, построение, пересадка на поезд.

Потом сделав небольшую паузу, словно истерически гаркнул — И не вздумайте подвести меня!

— А потом куда едем? — раздался несмелый голос какого-то парня.

Сержант вперил глаза в новобранца. Потом направив на него свой указательный палец злобно сказал — Куда надо, туда едем! А тебя, болтун, считай я запомнил. Ты у меня еще настоишься по стойке смирно с мылом в зубах!

Потом постоял еще с секунду, словно наслаждаясь тишиной и эффектом, после чего произнес — Всё! Поехали!

Брезент кузова задернулся, мгновенно погрузив новобранцев в затхлую темноту. Еще через минуту грузовик завелся и надрывно кряхтя, подпрыгивая на кочках потащился в неизвестность.

xxxxxxxx

Рик не доехал до фронта. Через два месяца он умер в учебном лагере в Канзасе от инфлюэнцы. Эпидемия гриппа-инфлюэнцы неожиданно превратила казарму в полевой госпиталь, где в бреду и горячке умирали молодые, здоровые парни.

— Что за народ! — брызгая слюной, с перекошенным от злости лицом, орал усатый полковник, начальник военного лагеря.

— Зажравшиеся свиньи из Нью-Йорка. Кого они набирают? Паршивых хлюпиков, которые мрут как мухи от обыкновенной простуды! До фронта еще не доехали, а уже четверти личного состава как не бывало.

А потом он заболел сам и через три дня умер. Непонятная, страшная, невиданная болезнь инфлюэнца косила всех не разбирая. Молодых и старых, бедных и богатых, собирая свою страшную жатву.

Впрочем, ребятам новобранцам, выжившим, поборовшим эту странную и страшную болезнь повезло не на много больше. Через месяц их, едва оправившихся от болезни, едва обученных стрелять и ходить строем, перевезли на корабле в Европу. А там уже буквально со стапелей парохода, бросили на передний край. Батальон в котором должен был бы оказаться Рик, погиб полностью буквально на следующий день. Скрупулёзные немцы тщательно обработали передний край артиллерией. Потом в атаку пошла немецкая пехота. Молчаливого лейтенанта разорвало снарядом на части. Злой сержант тут же в окопе с оторванной ногой отстреливался до последнего. Еще несколько выживших после артобстрела новобранцев стреляли в наступающих солдат. Немцы пленных не брали. Просто добивали раненных и оглушенных, тех кто еще стонал и шевелился.

Липовый француз из отеля Париж не на много пережил Рика. В пятницу в конце дня почувствовал недомогание. А еще через три дня сгорел в бреду и горячке. А швейцар охраняющий двери ресторана Париж выжил. Почихал, покашлял. Повалялся с температурой недельку и вернулся на свою привычную работу — открывать двери и кланяться важным господам и дамам. Он даже и не сразу заметил подмену. За стойкой бара уже стоял новенький Пьер Жирар. Только на этот раз испанец. Такой же вежливый, ловкий, быстрый, обходительный. Также восхитительно красиво готовящий замечательные блюда — Боуланж и сандвич По-Парижски. И только вот французский акцент не давался новому французу. Раскатистое испанское "Р-р-р" все-таки отличало его от прежнего Пьера Жирара.

Впрочем, мало кого это интересовало. Война и жизнь продолжались.

Такая вот регата

Те кто постарше — вспомните. Кто помоложе — представьте.

Махровые семидесятые годы. Холодная война. Железный занавес. Стоит на якоре в каком-то американском порту, слегка подальше от берега советское торговое судно. Все тихо, спокойно, культурно. И вдруг, какой-то матросик слегка разбежавшись перепрыгивает через борт и плюхается в воду, после чего начинает изо всех сил грести, плыть к американскому берегу. И тут такое начинается. Шум, крики, вопли. Только и слышишь на всевозможных языках. "Свистать всех на верх. По местам. Шлюпку на воду." И тут начинается настоящая регата. Да такая, что олимпийцы бы позавидовали. С советского судна на канатах быстро-быстро спускается шлюпка. Одновременно с какого-нибудь стоящего рядышком канадского пароходика вниз к воде тоже устремляется шлюпка полная канадских морячков с белыми шапочками и помпончиками на макушках. Так сказать спортивная форма. Потом легкий шлепок. Шлюпки касаются воды. Команда боцмана — "А ну навались. Раз-два, раз-два." И уже с двух сторон к выбивающемуся из сил морячку устремляются шлюпки. Матросы гребут изо всех сил. Ну, во-первых, это просто весело. Что-то типа матросских олимпийских игр. "Кто кого". Кроме того канадцами движет естественное желание помочь ближнему. Вырвать из лап коммунистов. Советские матросики тоже гребут изо всех сил. Понукать ими даже не надо, потому что они прекрасно знают — упусти беглеца и всё. Никакого берега, никаких увольнительных, никаких походов на сушу даже в самых нищих африканских странах. А вместе с тем никаких покупок-закупок, никаких обменов, никаких заграничных джинс. Так что полгода плаваний, под палящим солнцем, в жаре и духоте псу под хвост. Поэтому каждой команде хочется первой добраться до плывущего матросика. Получить главный приз. Если первыми до матросика добирается канадская команда, тут все просто и понятно. Матросик хватается за протянутые руки. И, раз … Он уже в шлюпке, на канадской территории. Если же в регате побеждает советская весельная команда, то здесь не все так очевидно. Попробуй-ка затащить в шлюпку с высокими бортами человека, который лезть туда не желает. Веслом по голове, конечно можно. Но нет гарантии, что беглец-пловец после этого