– У меня батарейка в телефоне садится.

– Подожди, я сейчас спущусь!

– Не надо!

Я отключаюсь, Жозиана идет ко мне.

– Мартэн нашел мой кошелек на ночном столике. Мне пора.

– Ты могла бы захватить его с собой, Жози!

Она вызывает лифт и скрещивает руки на груди. Она говорит, что все смешалось в ее голове. Она упрекает меня за мою настойчивость и обвиняет в том, что я еще больше все усложняю.

– Это все же мой день рождения как-никак.

Она улыбается мне с грустью в то время, как двери лифта закрываются. Я размышляю: любовь приносит страдание, любовь доводит до безумия, а затем в итоге любовь заканчивается разочарованием. Я щелкаю по рожку ангелочка, висящего на елке. В ресторане мне указывают место. «Для курящих или нет?» Свет приглушен, и клиентов не так много. Я направляюсь к бару, где заказываю четыре бутылки «Перье» и одну «Сан-Пеллегрино», шесть пар палочек для суши и один кир, почему бы и нет? Около окна за столиком сидит пара, которую я до этого встретил в лифте. Женщина изучает меню, теребя свои жемчужные бусы. Мужчина – карту вин, одетую в кожаный переплет. Решено: сегодня вечером я стану героем. Я бросаю всех этих дев. Я сброшу с себя удушающие цепи, я узнаю, что такое покой и воля. Все, решено! «43 доллара», – говорит мне девушка за стойкой бара. И что еще? Мне хочется ответить «Номер 505» и расплатиться со счета Мартэна Дероше. Конечно, моя зарплата журналиста из рубрики «Проишествия» не сравнится с его зарплатой, но я человек с достоинством. Я плачу наличными. Мириам усаживается на табурет рядом со мной. Ее мини-юбка сминается сама собой и обнажает ее выпуклые бедра.

– Я сказала, что забыла мой мобильник в машине. А ты вот не хочешь меня видеть. Почему?

Есть люди, которым нужно повторять все по три раза. Мириам, всегда уверенной в своей правоте, нужно умножить это число на четыре. Ну что ж! Начинаю. Включаю кассету. Как каждый раз, когда мы с конца лета оказываемся с ней один на один, я объясняю ей, что не могу больше врать Кароль. Я сделал свой выбор: я хочу строить жизнь с Кароль. Вложить свою душу, превзойти себя, размножиться и все такое. Мириам отхлебывает от моего кира, не сводя с меня глаз, она хлопает ресницами и открывает рот. Она начинает разыгрывать номер под названием опечаленная «женщина-дитя». Благодаря учебе на психологическом факультете эта девушка довела до совершенства технику сокрушительной манипуляции. Иными словами, она проводит целые дни, разъезжая по городским тюрьмам, где слушает признания заключенных. Она питает слабость к асоциальным личностям, это точно. Иногда я думаю, что поэтому ей и трудно меня забыть, но все же придется. Я стараюсь ее приободрить: Франк, например, отличный парень. Он к ней внимателен. У них общая профессия. Это очень важно, моя милая, когда есть общие интересы. Когда нам будет семьдесят лет, помимо общей пенсии, у нас останется именно это или почти это.

– Не надо мне говорить, что я должна делать. Мне хорошо только с тобой, и хватит уже меня истязать, когда я и дозвониться-то до тебя не могу.

В этот момент звонит телефон.

– Говоря о волке.

– Я думал, что у тебя села батарейка!

Я прижимаю палец к губам.

– Пентагон, здравствуйте!

– Мы тут с голоду умираем, где ты там?

Это Мартэн. Я говорю, что иду, но забыл номер комнаты. Он тоже не помнит. Мириам обхватывает губами мой палец и начинает его обсасывать, покусывать, втягивать в себя. Кароль берет трубку.

– У тебя – Альцгеймер! Комната 505. Давай же!

Я отключаюсь.

– Отпусти же!

Мириам спокойно качает головой. Она его не отдает. Ее нёбо и язык уверенно обрабатывают мой указательный палец. Она работает уверенно, видно, что ей это нравится. Когда она наконец его отпускает, палец весь красный и весь в ее слюне. Я вытираю его о джинсы. Мириам соскакивает с табуретки и берет шесть пакетов с палочками, а я забираю пять бутылок минеральной воды и бегу в ее номер. В лифте я прижимаю ее к стене и крепко целую в открытый рот. Упругая попа девицы, которую массируют в великолепном салоне красоты, смотрит прямо мне в лицо. Меня охватывает возбуждение. На четвертом этаже Мириам начинает вибрировать всем телом и стонать. Лифт останавливается на пятом, я говорю ей, чтобы она поднялась до восьмого, чтобы не входить в комнату одновременно. Она говорит, что я – подлец, и тычет мне палочками в рот. Я не могу ей ответить.

В коридоре пахнет эвкалиптом. Перед дверью номера 505 я закрываю глаза и жду. Я думаю о том, что может снять мое возбуждение. Например, о певцах в колпаках с бубенцами. О городе Торонто. Вернувшись в спальню, я выкладываю палочки на кровать.

– Ты что, в Китай за ними ездил? – острит Кароль.

– Ты хочешь сказать: в Японию, моя дорогая.

– Надеюсь, ты вписал бутылки в счет за номер, – говорит Мартэн.

– Не важно, – отвечаю я.

Мириам возвращается двумя минутами спустя.

– Ну как, нашла? – спрашивает у нее Франсуа.

– Между двумя сиденьями, – отвечает она, демонстрируя свой мобильник.

Бутылки с бургундским алиготе перевернулись в ведерках для льда. Мартэн швыряет бутылки в мешок и заменяет их на бутылки шардонне. Оставленный мною бокал с киром так и стоит на ночном столике. Я допиваю его, хоть он утратил холодную свежесть. Жозиана – в ванной, она споласкивает стаканы после аперитива, поскольку их не хватает для ужина. «Мартэн допустил оплошность, – объясняет мне Кароль и одновременно наносит себе свой медовый блеск для губ, – он хотел зажечь свечи на столе, но задел стаканы рукавом незастегнутой рубахи. В результате – у нас на три стакана меньше».

– Но что это у тебя с пальцем? – вдруг вскрикивает она.

На моем указательном пальце – следы атаки Мириам. Он даже приобрел фиолетовый цвет. Я гляжу на него с растерянностью. Краем глаза я смотрю на Мириам, которая дымит сигаретой, в то время как запрокинувший голову Франсуа пускает себе в глаза освежающие капли. Мартэн ищет новое СД. Я нахмуриваю брови. И не думая, говорю:

– Надеюсь, что это не из-за семечек.

Кароль округляет ротик.

– Ты что, купил их в том дурацком магазине, где продают черте что?

С тех пор, как она обнаружила среди сухой клюквы обломок чьего-то ногтя, мы дали себе слово, что никогда ноги нашей не будет в этой дешевой лавке. Впрочем, я этому обещанию не изменил.

– Говорила тебе, что покупать можно только в магазине «Овощи – фрукты».

Я вновь хмурю брови. Я нервничаю.

– Думаешь, это какое-то тропическое насекомое-паразит или что?

Поскольку она не в состоянии рассеять мои сомнения, я заявляю, что срочно иду искать дезинфицирующее средство. В ванной Жозиан вытирает бокалы туалетной бумагой. Я замечаю ей походя, что хозяйка из нее – так себе. Она спрашивает, что мне надо. «Мазь мне нужна», – говорю я ей и показываю свой палец. Она отходит на полшага, затем ставит стакан и берет мою ладонь: