от настоящего чародейства, чаще всего только осложняющего жизнь. Однако сейчас волшебнику нужна была от фокусника не ловкость рук, а добрый совет. Старый гном хорошо знал артистов всех бродячих трупп и мог подсказать своему другу, где найти подходящую лицедейку.

— Входи-входи, дружище! — приветствовал он верховного старейшину, поднимаясь с походной кушетки, на которой любил после обеденной трапезы сделать затяжку-другую трубочного зелья. — Ты кстати, дорогой Рудгер! Моя Тианин как раз приготовила кафу — это напиток магрибских колдунов. Весьма бодрит.

— Спасибо, дружище! — искренне поблагодарил его волшебник. — Бодрость — это как раз то, чего мне не хватает.

— Понимаю, — качнул длинной седой бородой гном. — Груз государственных забот тяжек. Мне тем более приятно, что в столь нелегкое время ты выбрал минуточку, чтобы посетить шатер бродячего артиста. Вот кресло. Садись. Отдохни.

Верховный старейшина осторожно опустился в продавленное кресло, которое было частью сценического реквизита.

— Позволь узнать, уважаемый Брух, почему ты считаешь нынешние времена нелегкими? — подозрительно осведомился Рудгер.

— Я прожил уже сто тридцать лет и помню времена получше, — откликнулся гном. — К тому же во дворце с утра была суматоха, из чего я сделал вывод, что на твои плечи, дорогой друг, легли новые заботы. Молчи-молчи! Я не собираюсь выпытывать у тебя государственные тайны и тем самым ставить перед щекотливой проблемой, что тебе делать с одним старым болтливым гномом.

— Это правильно, милый Брух, — произнес волшебник. — Я весьма ценю твою скромность, но тем не менее полагаюсь на твою же мудрость.

Полог шатра распахнулся, и вошла невысокая хрупкая девушка, которая с легкостью держала тяжелый серебряный поднос, уставленный изящными сосудами. Не обращая внимания на пристальный взгляд верховного старейшины, она скользнула к столику, инкрустированному пластинками янтаря и малахита.

Поставила на него поднос, взяла кувшинчик и разлила по двум чашкам черный ароматный напиток.

— Благодарю, девочка, — ласково проговорил гном. — Ты можешь идти.

Девушка низко поклонилась и покинула шатер.

— Кто это? — спросил Рудгер.

— Тианин, — ответил Брух. — Моя воспитанница. Плод трагической любви прекрасной эльфийки Ириэль и могучего витязя Гелена.

— Я слышал эту историю, но не знал, что девочка у тебя.

— Да, я приютил ее. Нет места лучше, чем бродячая труппа, если хочешь спрятаться от бабьих сплетен и злых чародеев. Однако мы заболтались и не вкусили кафы, которую следует пить горячей.

Верховный старейшина взял крохотную чашечку и пригубил. Напиток магрибских колдунов оказался густым и горьким, но гном не солгал, он и в самом деле бодрил.

— Ну, что я говорил! — воскликнул Брух и окутался медвяным дымом из трубки.

— Благодарю за угощение, — откликнулся волшебник. — Я нашел что искал.

— Ты о чем, дружище? — удивился гном. — Кажется, ты хотел о чем-то посоветоваться со мною.

— Хотел, — признался Рудгер, — но теперь мои намерения изменились. Я нашел что искал и теперь прошу тебя помочь мне.

— Ты же знаешь, я готов ради тебя на что угодно, дружище. Ведь, если бы не ты, моя труппа сгинула бы в ту достопамятную снежную бурю.

— К сожалению, вынужден воспользоваться твоей признательностью, Брух, — проговорил верховный старейшина. — Разреши Тианин отправиться со мною во дворец.

— Ты хочешь, чтобы она выступила там? — оживился гном. — Перед двором?

— Что-то в этом роде… — пробормотал волшебник. — Только учти: представление это может продлиться неопределенно долго.

— Я тебе полностью доверяю, дружище, — отозвался Брух, — но подобное предложение мне кажется довольно странным…

— Это не предложение, — отрезал Рудгер, — это нижайшая просьба. А если тебя интересует гонорар…

— И гонорар тоже. Пойми, мы артисты. Лицедейство — наш хлеб, и за неопределенно долгое представление…

— Можешь не продолжать. Два серебряных имперских талера в час. И аванс в пятьсот.

— Щедро, — покачал головой фокусник. — Однако меня в первую очередь интересует безопасность моей приемной дочери.

— Об этом можешь не беспокоиться, — отмахнулся верховный старейшина. — Ее будет охранять вся королевская гвардия во главе с самим Бренданом.

— Этого-то я и боюсь, — вздохнул Брух и пояснил: — Я имею в виду не только телесную безопасность.

— За остальное я ручаюсь своей головой.

— Тогда я почти спокоен, — откликнулся гном. — Но коль уж ты возложил на меня обязанности импресарио моей воспитанницы и ученицы, не мог бы ты сказать что-нибудь касательно роли, которую ей предстоит исполнить?

— Приходилось ли ей играть королевских особ?

— Даже так… — изумился Брух. — Приходилось. Тианин превосходно играет Унывающую принцессу в «Злокозненной королеве».

— Так это ее я видел в представлении, которое твоя труппа разыгрывала месяц назад?

— Верно!

— Тогда Тианин — та актриса, которая мне нужна.

— Считай, что мое согласие у тебя в кармане, — подвел итог разговору гном. — И если тебе удастся заручиться согласием самой Тианин, тогда, не мешкая, кликнем крючкотвора стряпчего и подмахнем договор.

— Разве одного твоего согласия мало?

Брух пожал плечами.

— Артисты народ вольный, — проговорил он. — Нас можно бросить в темницу, даже отправить на виселицу, но нельзя заставить играть. По крайней мере, играть так, чтобы зритель поверил в предлагаемые обстоятельства.

— Хорошо, — вздохнул Рудгер, плечи которого поникли. — Я поговорю с ней. И надеюсь, она согласится.

— Тогда я ее позову! — с воодушевлением воскликнул фокусник, слезая с кушетки, на которой возлежал во время разговора.

Когда он вышел из шатра, верховный старейшина допил магрибскую кафу, дабы голова его прояснилась. «Ну почему я должен всех уговаривать? Хотя кто же, если не я? Моя затея, мне и ответ держать. Только бы эта девчонка дала согласие. Я осыплю ее серебром. Да что там серебром… Сапфирами, смарагдами, агатами, рубинами… Любыми побрякушками, какие только найдутся в королевстве».

Раздался шорох отодвигаемого полога. В шатре вновь появилась эльфийка-полукровка.

— Отец сказал мне, что вы хотите поговорить со мною, господин, — потупив взор, пролепетала она.

— Да, Тианин. Садись!

— Я выслушаю вас стоя.

Рудгер против воли хмыкнул: «А у этой крошки есть характер».

— Как пожелаешь, Тианин, — сказал он. — Я хочу предложить тебе роль. Роль сложную, ибо придется играть ныне существующего человека, которого хорошо знает его окружение. Все, что тебе нужно знать об этом человеке, я расскажу, но вполне могу упустить что-нибудь важное. Поэтому тебе придется импровизировать.

— Я согласна! — быстро сказала полукровка.

Слишком быстро.

Глава седьмая. Сохраняя равновесие

Веревка оборвалась, когда до подножия обрыва оставалось не менее семи саженей. Клаус повис, удерживаясь только кончиками пальцев. Стараясь не поддаваться панике, он осторожно нащупал ногами выступы в скалистой стене. Удалось. Прижимаясь к камню всем телом, юный дровосек позволил себе немного передохнуть. И подумать. Хотя о чем тут думать? Он в тупике, выход из которого лишь один. Оттолкнуться от негостеприимного обрыва и разбиться в лепешку у ног спутницы, которая, пожалуй, не слишком огорчится