— Госпожа Ветана, зря вы это.

— Что именно?

— Надежду им дали. Ведь не выживет же…

Я скрипнула зубами.

Светлый, насколько ж легче было работать одной! И глупых вопросов мне никто не задавал.

— Ты считаешь, лучше им было бы сразу похоронить сына?

Тамира замялась. Потом тряхнула головой.

— Они бы хоть смириться успели. Попрощаться…

— Лет через сорок. Будут умирать и попрощаются.

Тамира хлопнула дверью.

* * *

На следующий день меня вызвал к себе господин Растум. Карн только плечами пожал — мало ли что?

— Вета? Заходи…

— Добрый день, господин Растум..

— Вета, день добрый. Что там за история с мальчиком?

— Какая история?

— Мне сказали, что у нас в лечебнице находится мальчик, больной бешенством.

— Нет у нас такого! — возмутилась я. — Ребенка действительно покусала собака, но рану я ему промыла, прижгла, и уверена, что мальчик выживет!

— А если нет?

— Обязательно выживет! — надавила я голосом.

— Учтите, если ребенок не выживет, я вас выставлю на улицу.

— За что!?

— Вы должны были сразу сказать родителям, что шанса нет, а не подавать им необоснованную надежду!

— Тамира нажаловалась?

— То есть вы не отрицаете…

— Я не собираюсь оправдываться. За три дня станет ясно, что с ребенком все в порядке, и мы отпустим их из лечебницы. Я уверена, что мальчик выживет.

— У вас такой богатый опыт?

— Намного меньше, чем у вашей наушницы. Зато он весь лежит в сфере лечения людей! — выпалила я. И хлопнула дверью.

* * *

Карн посоветовал не обращать внимания.

— Харни неплохой человек, но шума боится. Что жалобу на него градоправителю накатают, что скандалить будут…

— Все там будет в порядке!

— Собака была здоровая?

— Нет.

— Тогда ребенок действительно может умереть.

— Карн! Проверь сам! Все с ним в порядке, рана не тянет, жара нет… сто лет проживет, еще и своих наплодит!

— Ты так уверена…

— Просто вся зараза с кровью вытекла. Из него хлестало, как из поросенка. Я рану проглядывала, она чистая.

— Не знаю, что тебе сказать. Давай подождем эти три дня.

— Давай. Карн, а почему здесь так грязно?

— Потому что на всю лечебницу четыре уборщицы. Сама понимаешь, им медяшки платят. Тут не до тщательности.

— И белье ужасное…

— А прачек тут вообще две.

— Но мы же…

— Мы отдаем стирать свою одежду. И сами за это платим. А город не слишком охотно выделяет нам деньги. Сама понимаешь, тут приличные люди не лечатся.

Я понимала. Но…

— Тут как ни лечи, все равно людям плохо будет!

— Вета, это проза жизни. Можешь что-то изменить — сделай. Нет? Не стоит и ворчать по этому поводу.

— Несправедливо.

— А тебе никто и не обещал справедливости в жизни.

* * *

Этот вопрос я обсудила с маркизом Терреном при первой же встрече. Но мужчина только покачал головой.

— Вета, милая, вы же понимаете, что сколько на лечебницу не выдели, грязно там все равно будет.

— Почему?

— Потому что наверняка — уверен! Что ваш… Састум…

— Растум.

— Неважно. Что он ворует.

— Но…

— И воровать будет любой, кого туда не поставь. И градоправитель будет смотреть на это сквозь пальцы, потому что попадают к вам туда те, без кого Алетар чище будет.

— Не всегда же!

— Но там есть палаты почище — и палаты похуже, верно?

— Да.

— Вот и ответ. Кого получше — в чистую палату, кого похуже — куда похуже. И продолжать воровать. Я просто уверен, что… сколько у вас там уборщиц?

— Четыре.

— А по штату наверняка штук восемь. Просто четыре на месте, а еще четыре — или родственницы, или любовницы вашего Растума. Поймать его на этом не удастся, но и работать они не станут. И в остальном та же ситуация…

Я надулась.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Хотите я вас переведу в лечебницу в Белом городе?

Я помотала головой.

— Бежать от первых же трудностей? Ну уж — нет!

— Ладно. Подождем. Но когда вам там надоест — скажите.

— Да, ваша светлость.

* * *

Грязь меня бесила. Раздражала. Доводила до невроза и психоза. И я отлично понимала, что если буду отмывать все сама, на больных времени не останется. А ругаться постоянно тоже не выход. Да и не поможет. Вот, Бертен каждый третий день ругается, и что? Полы чище стали? Да ни капельки! Но выход-таки нашелся.

И подсказала мне его мать покусанного мальчика. Они пробыли в лечебнице три дня, симптомов бешенства не обнаружилось, но Карн предложил оставить мальчика на десять дней.

И женщина устроила скандал, требуя оставить ее с сыном.

Господин Растум облегченно выдохнул, узнав, что симптомов бешенства у ребенка не наблюдается, и дал разрешение.

Карн тоже был не против. Ему было интересно понаблюдать за мальчиком, а мать шла бесполезным приложением.

Против была я. И так мест нет, а тут еще…

Но кузнечиха приятно меня удивила. Когда я зашла в палату, она поднялась мне навстречу.

— Госпожа Ветана, спасибо вам.

— Пожалуйста, — буркнула я, склоняясь к ребенку. — Как мы себя чувствуем? Рана болит?

— Нет. А долго мне тут еще валяться?

— До десяти дней. На всякий случай.

— Понятно.

— Госпожа Ветана… простите, что я вам не поверила сразу.

— Светлый простит.

— Может… может, я могу чем-то отплатить за вашу доброту?

Я прищурилась.

Кажется, мне предлагают взятку? Ну уж — нет! Но…

— Можете.

— А…

— Помойте эту палату и две соседних — и будем в расчете.

За эти три палаты как раз я и отвечала.

— Да я вам все палаты отмою!

— Не будем замахиваться на невозможное. Вы здесь будете еще семь дней. Если раз в два дня вы будете убирать палаты — меня это вполне устроит. Уборщиц у нас мало, а ведь ваш сын тоже лежит в этой грязи. И вы в ней ночуете.