сзади, как будто мне, возможно, нужно было напомнить, что поставлено на карту.

И вдруг они появились там.

Там было десять мужчин, все в дорогом на вид, навороченном снаряжении для активного отдыха. На них также были надеты рюкзаки и защитные очки, как будто это была какая-то арктическая экспедиция. Но наушники и оружие, которые они носили, говорили о том, что это была миссия другого рода.

И я был чертовски готов к ним.

Винтовка поднята в моих руках, ствол высовывается через маленький выдвижной лючок, который я установил рядом с входной дверью именно с этой целью. Винтовка с треском рассекла замерзший воздух, подняв огромный столб снега прямо перед ними и заставив их всех испугаться и пригнуться в поисках укрытия, что полностью входило в мои намерения при предупредительном выстреле.

Я выкрикнул на улицу.

— Это частная гребаная собственность, так что тащите свои задницы обратно, прямо сейчас, бл*ть.

Несколько из них начали поднимать пистолеты и целиться в дверь, и я уже был готов начать обрушивать на них ливень пуль, когда один из парней, у которого не было оружия, внезапно начал кричать.

— Черт возьми! Я знаю, что ты там, Катрина!

Я услышал, как она вскрикнула позади меня, и нахмурился, крепче сжимая винтовку, когда оглянулся на нее.

— Это… — она сглотнула, ее лицо мрачно потемнело. — Это Пол.

— Ты издеваешься надо мной, — спросил я, поворачиваясь назад и сузив взгляд на кусок гребаного мусора, который был ее женихом по договоренности. Я знал, что этот маленький засранец никогда не прикасался к ней, но хотел этого, а я хотел разбить его гребаную физиономию за то, что он просто мечтал о моем котенке.

— Тащи свою задницу сюда, Катрина! — снова завизжал Пол. Затем повернулся и поманил пальцем, и трое парней внезапно подняли оружие и начали наступать на входную дверь.

— Кто эти парни?

— Его люди из службы безопасности, — выплюнула Катрина. — Технически они сотрудники его компании, но он заставляет их повсюду следовать за ним.

— Военные?

Она покачала головой.

— Я так не думаю. Скорее всего, в основном, такие же придурки, как он, которым нравится играть с оружием.

Моя челюсть дернулась.

— Идеально.

И по тому, как все эти киски вздрогнули от одного предупредительного выстрела, я понял, что она была права. Кем бы ни были эти «охранники» ее бывшего, они точно не были морскими пехотинцами.

Это также, черт возьми, означало, что я собирался преподать им кое-какие уроки.

Дверь распахнулась от моего удара ногой и, прежде чем кто-либо из этих болванов успел сообразить, что происходит, я дал им прикурить. Я не пытался ни в кого из них попасть, но град пуль, которые я всадил в снег прямо перед ними, заставил каждого из этих мошенников снова закричать и нырнуть в укрытие.

Взревев, я сорвался с крыльца и, пользуясь неразберихой, стал прокладывать себе путь прямо к бывшему Кэт. Маленькая киска закричал, когда я схватил его. Начал пинать и шлепать меня, когда я развернул его и ткнул винтовкой в ребра как раз в тот момент, когда его охранники вышли из укрытия.

— Я последний раз вежливо прошу, — пророкотал я, тыча оружием ему в бок. — Забирай свое дерьмо и убирайся к черту с моей горы.

— Катрина!

Я отдал должное Полу, ему действительно все еще удавалось драться со мной с приставленной к нему винтовкой.

— Ты, гребаная сука, выходи нах*й.

Он закричал, когда я наступил ему на ногу, вероятно, сломав палец, прежде чем дернул его за воротник и притянул поближе к своему рычащему лицу.

— Если ты еще когда-нибудь заговоришь с ней подобным образом — на самом деле, нет, если ты вообще когда-нибудь заговоришь с ней снова, то никто никогда не найдет здесь твое тело. Услышал? — прошипел я.

Гнев затуманил мои глаза. Часть меня подумывала прикончить этот кусок дерьма прямо на месте, но я сдержался. Я бы не стал превращать передний двор хижины, которую мы планировали превратить в наш дом, в место убийства.

— Но! Но! — пробормотал Пол, глядя мимо меня на Кэт, которая вышла на переднее крыльцо. — Она моя!

— Неправильно, — рявкнул я, моя челюсть сжалась, а кулак подергивался. — Так чертовски неправильно.

— Пристрелите этого мудака! — закричал Пол, его глаза дико смотрели на охранников, настороженно наблюдавших за нами. — За что, черт возьми, я вам плачу! Пристрелите это гребаное…

— Достаточно!

Мужчина был в маске, и когда снял ее, я сразу понял, кто он такой. Даже несмотря на серебристые усы, седые брови и морщины на его лице, сходство было слишком явным.

— Папа? — голос Кэт был недоверчивым, когда она сошла с крыльца. — Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

— Что я здесь делаю? — мужчина усмехнулся, качая головой. — Мы ужасно волновались за тебя, Кэт! Противоугонное устройство в «Лэндровере» указало нам, что ты приехала сюда в ту метель, но оно также показало, что машина была выключена в течение дня. Мы думали… — его плечи поникли, и он отвел взгляд, прежде чем посмотреть на свою дочь. — Мы думали о худшем.

— Я в порядке, — она сошла с крыльца. — Прости, я не подумала…

— Что твои родители будут беспокоиться о тебе?

Я воспринял молчание как знак отступить и позволить им воспользоваться моментом. Я оттащил Пола назад, грубо оттолкнув его в снег, наблюдая, как женщина, которую я люблю, приближается к своему отцу.

— Ты не беспокоился о том, чтобы выдать меня замуж за него, — выплюнула она, кивая на Пола.

Ее отец нахмурился, медленно кивая.

— Мы сделали неверный шаг, Катрина, — мягко сказал он. — Теперь я это знаю. Мы с твоей матерью оба так думаем.

— Мне пришлось уехать, — девушка прикусила губу. — Я не могла просто остаться и выйти за него замуж.

— Теперь я понимаю это, милая. Послушай, ты в безопасности, благодаря… — он повернулся и бросил на меня тяжелый взгляд. — Из-за этого человека, я полагаю, но теперь пришло время возвращаться.

— Я остаюсь, папа.

Ее голос был тихим, но смелым. И она медленно шагнула через снежные заносы в мою сторону, и потянулась рукой вниз, чтобы сжать мою.

Лицо ее отца потемнело.

— Катрина…

— Я остаюсь, — снова сказала она, сжимая мою руку и выпрямляясь. Было так много вещей, которые я хотел сказать — и ей, и ему, — но понимал, что это был не мой момент.

Это была она, отстаивающая то, кем она была и чего она хотела, и, черт возьми, это заставляло мое сердце биться чаще.

— Я пытаюсь сделать тебя счастливой, милая, — хрипло сказал ее отец.

— Я счастлива. Я счастлива здесь.