Хозяин подлунных земель улыбнулся, снял руку с моей ноги. Я облегченно вздохнула — все-таки с племянницей!

Лорд Эзраа поднялся, убрал с помощью магии трость, подцепил чарами котелок с треногой и наклонился ко мне, собираясь взять на руки. С его-то ногой!

Я протестуя подскочила, схватившись за перила.

— Я вполне могу добраться до комнаты сама. Или… — Я огляделась. — Могу посидеть тут двадцать минут и спокойно дойти.

— А двадцать минут спустя мне снова придется отлавливать вас с котелком? — насмешливо полюбопытствовал дракон. — Нет уж, леди, вы отправитесь в комнату немедленно, вместе с вашим котелком и метелкой.

— Я не ваша племянница.

— Нет, но это ничего не меняет. — Дракон подхватил меня на руки, дернул аркан, на котором болтался присмиревший котелок, прикрученный к треноге, и зашагал в сторону второй лестницы. Летающая вредина послушно расправила крылья и зашуршала за нами.

Следующие десять минут я обнимала хозяина подлунных земель за сильную шею, стараясь не делать лишних движений, чтобы не мешать упрямому дракону подниматься по ступенькам. Без трости лорду Эзраа приходилось непросто, однако он двигался уверенно, хоть и приволакивал ногу. Из чего я сделала вывод, что дракон старательно разрабатывает и тренирует ее, периодически передвигаясь без трости. Котелок на магическом лассо летел следом, за ним трусила Фан, за импом парила метелка.

Совсем забыла, что она не только источник проблем, но и транспорт.

— Лорд Эзраа, погодите. У меня же есть метелка. Посадите меня на нее, я долечу.

— Куда долетите? До границ провинции или уж сразу до границ нашего королевства?

— До спальни.

— Чьей?

— Своей.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Метелка налеталась, накупалась, так что теперь она очень примерная. — Я махнула рукой вредине.

Она послушно нас обогнала и замерла у стены.

— Летательные навыки проверите завтра. Мы пришли. — Лорд остановился у двери, ведущей в мои комнаты.

Фан громко мяукнула, ловко подпрыгнула и повисла на ручке, дверь открылась.

— Благодарю! — тепло улыбнулся кошке дракон, занося меня в гостиную.

Устроив меня на диване в уютном коконе из принесенных из спальни подушек и одеял, дракон повторил:

— Двадцать минут, леди.

Поправил подушку. Его дыхание приятным теплом коснулось виска.

— Спасибо! — торопливо поблагодарила я, вжимаясь в диван.

А дракон, не заметив неловкости, поставил котелок на пол, почесал взобравшуюся на подлокотник дивана Фан за ухом. Пожелал спокойной ночи, вернул трость и, опираясь на нее, ушел.

Отсидев положенные двадцать минут, плюс десять, чтобы точно все зажило, я первым делом выставила котелок на подоконник. Пусть себе благоухает.

— Свалишься, искать не стану! — пригрозила я, заново прикручивая прыгучую посудину к треноге. — Найдет тебя какой-нибудь мальчишка, да и сдаст старьевщику. А если опять окажешься на люстре — сама сдам.

Котелок проникся и больше не хулиганил. Лишь возмущенно шевельнулся, когда я уходила из гостиной в спальню.

Смыв в ванне следы «прогулки» по лесу, я подсушила заклинанием волосы. Закуталась в новый банный халат, найденный в шкафу, и, шлепая босыми ногами по полу, подошла к зеркалу.

Подновив каплю крови на его поверхности, я сосредоточилась на трюмо в родительской спальне. Энариэль, наверное, заждалась. Отец в конюшне: Звездочка должна вот-вот ожеребиться, а пегасихи в такое время очень нервные и подпускают к себе только тех, кто их вырастил. Нам это было на руку. Отец не одобрил бы, что я лезу в дела чужой семьи. Причем делаю это, основываясь лишь на догадках и весьма сомнительных фактах.

Зеркало отозвалось сразу.

— Мама? — позвала я, когда увидела кровать под изящным балдахином и сидящую у светильника с книгой мачеху.

— Никки, — радостно заулыбалась эльфийка, поднимая огромные зеленые глаза и убирая упавшую на лоб светлую прядь.

Глядя на нас с Виртой и мачеху, никто не сомневался, что мы обе — ее дочери, хотя сестра пошла в бабку ярким рыжим цветом волос и броской внешностью. Чаще удивлялись, почему у меня уши обычные, а не заостренные, как у сестры. Никому и в голову не приходило, что женщина, давшая мне жизнь, оставила нас с отцом, едва мне исполнился месяц. Их брак был договорным. Кассия Роу, родив ребенка, посчитала свой долг выполненным и занялась исполнением собственной мечты — она с детства хотела служить богине света. Леди Роу-Деклан не остановили ни новорожденная дочка, ни любовь того, кто оказался так глуп, что воспылал чувствами к собственной жене.

Два года отец пытался ее вернуть, писал прошения настоятельнице монастыря. Даже обратился к богине света, но женщина, так и не ставшая мне матерью, выбрала служение высшим силам. Все это время его поддерживала Энариэль.

Они с отцом росли вместе, дружили. Папа помогал эльфийке, когда погиб ее муж, оставив с маленьким сыном на руках. После она поддерживала отца. Два разбитых сердца стали одним.

Вот так появилась наша дружная и любящая семья: человек, эльфийка, эльф, ведьма и зеркальщица. Таррен, как большинство чистокровных эльфов, обладал даром природной магии. Вирта унаследовала силу бабки по отцовской линии. А я оказалась истинной дочкой той, что дала мне жизнь. Кассия — маг отражений, проклявший свой дар.

— Никки, ты как? — Мачеха обеспокоенно нахмурила тонкие брови. — Выглядишь усталой. Что-то случилось? Как добралась? Как прошло собеседование? Как ты?

— Нормально. Я новая ведьма лорда Эзраа, — довольно сообщила я, усаживаясь на пол. Разговор предстоял долгий. — Мам, что-то случилось?

Энариэль отрицательно качнула головой. Знаю я это задумчивое выражение — не хочет зря беспокоить. Ничего, выспрошу потом. Если бы произошло что-то по-настоящему плохое, Энариэль не стала бы скрывать. Некоторое время мы молчали.

Мысли занимала Меган. Я узнала о смерти подруги через неделю после похорон. Как раз вернулась из монастыря. Кассия впервые за много лет пожелала меня увидеть. Чужая, незнакомая, она сухо поинтересовалась, как мои дела, потом сообщила, что вызвала из-за бабушкиного комплекта украшений. Оказалось, с ними не все так просто. Поведала Кассия об этом лишь потому, что ее духовная наставница посчитала: неправильно утаивать полезные свойства реликвии от наследницы. Детская надежда, что у меня где-то есть вторая мама, окончательно умерла за воротами монастыря. Соответственно, настроение у меня было далеко не радужное.

А потом я увидела статью в газете и тем же вечером отправилась в столицу. Слуги из особняка Освальда сказали, что хозяин никого не принимает. Меня не пустили, и от расстройства я едва не сбила с ног пожилую цветочницу. Пришлось оплатить старушке помятые букеты. Пока доставала монеты, она бурчала про сумасшедших леди, вылетающих из дома, словно за ними кредиторы гонятся, благо я не в слезах и не рыжая. Старушка была права, рыдать я не собиралась. Они не пустили меня в дом, однако это не остановило мага отражений. Я сильно рисковала, но, как оказалось, не зря.