Теория Верховцева объясняла все, но напрочь перечеркивала все труды молодого академика. Тем не менее, тот, казалось, проникся ею. Он даже стал бывать дома у Верховцева, вникая в его идеи и узнавая больше об их первоисточниках, и приглашать его к себе домой. Слава поведал ему очень многое… на свою беду.

В один прекрасный день Верховцева остановили люди в штатском. Нет, Александр Филиппович, не Ваши коллеги, а коллеги нашей Женечки. Его отвезли на освидетельствование в институт Сербского. Надо сказать, что, как и все гении, Слава не всегда был адекватен. Кроме того, он был склонен впадать в гнев, когда не понимали его, подчас запутанных, пояснений. В конце концов, он набросился на врачей, которые проводили диагностику его психического здоровья… а это уже был, de-facto, приговор…

Щелчком отбросив пустую гильзу, Макарыч прямо взглянул на Кулешова, и спросил:

– А теперь, Павел Петрович, нам предстоит выяснить один вопрос – кто из нас назовет имя того, благодаря кому Верховцев поехал сначала на Канатчикову дачу, а потом – в один интересный санаторий в Мордовии, где аминазин применяли как аспирин, а при случае могли угостить и чем похуже. При том, что да, Славка был, конечно, с приветом, но не настолько, чтобы его в дурку сажать. Проблема была не в этом, а в том, что его теория разбивала все ваши выкладки, как материковая плита океаническую. Так кто же из нас назовет имя поганца, который отправил человека в желтый дом только для того, чтобы свое научное реноме сохранить – Вы, или я?

* * *

Напряженную сцену нарушило появление Игоря с Таней. Вид у обоих был запыхавшийся:

– Командир, я связь установил, – отрапортовал Игорь. – Сейчас пошаманю немного, и сделаю так, чтобы у нас и интернет, и мобилки работали. Кстати, Олег выходил на связь, говорит, взял контейнер и летит к нам.

– Отлично, – сказал Макс, дотоле внимательно слушавший Макарыча. Кажется, эти нюансы истории Верховцева были ему незнакомы.

– Он, кстати, говорит, что на Мурманск штормовое передают, – продолжил Игорь. – Я по дороге по метеорологическим сайтам пробежался – в общем, кажется, плохо дело. К северу от нас, между Кольским и Шпицбергеном, формируется мощный циклон, и его несет прямо на нас.

– Мы, когда наверху были, видели, как тучи надвигаются, – сказала Таня. – И ветер усиливается.

– А через сколько Олег будет? – спросил Макс. Игорь пожал плечами:

– Сказал, что в течение часа. Но это было минут двадцать назад.

– Можешь с ним прямо сейчас связаться? – спросил Макс.

– Сделаю, – кивнул Игорь, сбрасывая с плеч радиостанцию. – Заодно запущу программку, чтобы сеть нам раздавала.

– Если погода будет нелетной, бытовку нам Олег не довезет, – сказал Македонский. – Да я и не рискнул бы в бытовке пережидать бурю. Тут погода, бывает, так развернется – мама, не горюй.

– Будет что-то страшное, – подтвердила незаметно подошедшая Даша. – У мнея метеозависимость, я чувствую такие вещи.

– Она правду говорит, – подтвердил Миша. – Когда в Москве был ураган, она его за несколько часов предсказала.

– И как сейчас, по ощущениям? – спросил Макс (он, наконец, обратил внимание на состояние Даши, подошел и обнял ее). – Как тогда?

– Намного хуже, – ответила Даша. – Я… так меня впервые мандражит.

– Олег на связи, – сказал Игорь, протягивая переговорную трубку Максу. Тот тихо чертыхнулся и сказал в трубку:

– Олег? Что там у тебя?

– По Мурманску штормовое, – ответил тот сквозь шипение помех. – Меня еле выпустили, тем более – с контейнером. С бытовкой точно не выпустят. До завтра ждать придется.

– Не проблема, – сказал Макс. – Ты смотри, если сильно дует, то ну его, этот контейнер – поворачивай и лети обратно. Потом довезешь.

– Да я уже три четверти дороги осилил, – ответил Олег. – Минут через десять у вас буду. Пока штормит не очень, а потом я контейнер поставлю, да и улечу налегке. Нечто, я через бурю не летал?

– Окей, ждем, – сказал Макс, и выключился. Отдал трубку Игорю:

– Затащите радиостанцию под навес камня, и поддерживайте связь. Так, народ, не стоим, оборудование тоже затаскиваем под камень. Видите же, погода портится…

То, что погода портится, видно было уже невооруженным глазом – небо затянуло тучами, ветер, еще не очень сильный, но неприятно-холодный, дул со все нарастающей силой. Забыв о перепалке между Павлом Петровичем и Макарычем, участники экспедиции бросились к ящикам.

Под камнем было темно. Дневной свет проникал лишь на несколько метров от входа, а дальше царила тьма. Эта тьма казалась осязаемой и пугающей.

– Освещение бы какое-нибудь, – пробормотал Макарыч.

– Сейчас, Олег контейнер подвезет, там генератор, будет вам освещение, – ободрил его Мишка.

– У меня длины кабеля не хватает, – сообщил Игорь Максу. Тот уставился на него непонимающе:

– И что?

– Если мы пойдем глубже, рацию придется бросить у входа, – объяснил Игорь. – Я ее загружу в режиме ретранслятора, будет нам интернет и связь раздавать.

– Ты уже говорил, – кивнул Макс. – Расположись там, за ящиками, и работай. Что Олег?

Игорь взял переговорную трубку, и нажал клавишу вызова:

– Олег, что у тебя?

– Вижу ваш камушек, – сообщил пилот. – Выходите встречать.

Все участники экспедиции дружно выбежали из-под каменного навеса, словно боялись под ним оставаться, и, в тоже время, боялись в этом признаться. Но на улице было немногим лучше: ветер еще усилился, к тому же пошел снег, мелкий и неприятный. Поскольку вся команда была в легкой, по северным меркам, конечно, одежде, происходящее вовсе не пришлось им по душе.

Приземляться Олег не стал – завис у самого края сейда, и, с помощью лебедки, аккуратно опустил вниз контейнер, который сноровисто отстропили Генка, Волосатый, Феликс и Мишка. Когда контейнер встал на площадке, прикрыв собой импровизированный лагерь экспедиции, как стена, Олег подал голос через мегафон:

– Так, котята, не расслабляемся. Я сейчас лечу за вашей бытовкой. Башня передает ухудшение погоды, но это ничего – думаю, успею обернуться, чай, не зима.

– Ты там не рискуй, – передал ему Макс по ручной рации. – Знаю я карельскую погоду.

– Ага, а вы тут будете под камушком куковать? – возразил Олег. – Нет уж, донесу я вам ваше жилье, не в таких передрягах бывали. Да и что может случиться? Ну, будет шторм, так я и в шторма летал…

Макс хотел, было, что-то добавить, но сдержался, и Олег улетел. Когда вертолет исчез среди низких облаков, Макс собрал вокруг себя группу, и сказал:

– Вот что, друзья. Олег может хорохориться сколько угодно, но если погода и правду испортится, его просто не выпустят. Сейчас весна, но отсюда до полюса доплюнуть можно, и если с полюса надвинется шторм – хреново будет