— Слушай, детка, а тебе это все, часом, не приснилось? — после долгого общего молчания спросил Паша-Танк — самый непробиваемый из всех, за что и получил свое прозвище.

— Нет, вроде, — тоскливо пробормотала Глория. — То, что Мушкин упал, точно не приснилось. Знаете, сколько сейчас народу внизу, возле его трупа собралось? Генеральша наша, ну, Марфа Король с Барчуком в голос орут, спорят — сейчас милицию вызывать или утром. Охрана бегает, территорию с собаками прочесывает.

— А ты, значит, улизнула? — констатировал факт Коля Радостев.

— Я не могла там оставаться, — всхлипнула Глория. — Если бы я осталась, я бы им обо всем рассказала. И что они подумали бы?

— Можно себе представить, что они о тебе подумали бы, — покачала головой Галка. — Правильно, что пришла. Только тебя искать не будут? Потом спросят, а где вы были, уважаемая Глория в момент преступления?

— Скажу, гуляла, — Глория потерла глаза. — По берегу.

— Ответ неправильный, — хмыкнул Боб. — Сначала спроси: а когда оно, это преступление произошло. А то влипнешь.

— Хорошо, — кивнула Глория. — Спрошу. Хотя это все знают. Гриша Барчук видел, как тело с крыши летело.

— А привидение он видел? — деловито поинтересовалась Алена.

— Не знаю, — ответила Глория. — Если и видел, разве признается?

Снова повисла тягостная пауза.

— Так, — нарушил ее Борис. — Давайте нальем и будем рассуждать логически. Во-первых, не следует ли нам разбежаться по норам от греха подальше. Если сейчас сюда нагрянет ментовка, она может и в наши пенаты заглянуть.

— И что? — возразила Алена. — Мы-то здесь каким боком?

— Именно, — усмехнулся Боб. — Только не боком, а сбоку. Начнут допытываться: не видели ли кого, не слышали ли чего… По кабинетам в качестве свидетелей затаскают. Оно нам надо?

— Ерунда, — сказал Жорик. — Допустим, слышали мы какой-то шум за сеткой. Так у них там вечно какие-то шоу, мы уж привыкли. Наше ведь дело маленькое: на залив глядеть — не утопает ли кто. А за шоуменов мы не в ответе. У них свои спасатели и охрана своя.

— Логично, — согласился Боб. — Вопрос второй. Который я, уж прости, Глория, тебе задам. Хотя и не солидно мне уже такого рода любопытство проявлять, но ужасно я люблю всякие криминальные истории. Этот Мушкин, он случайно упал или его… это… привидение толкнуло?

— Привидения не могут толкаться по определению! — поднял указательный палец вверх Жора. — Ты ведь у нас философ, психолог и вообще литературовед. Хоть и физику преподаешь. И именно, как визик, тьфу, то есть физик, ты должен знать, что дух бесплотный не обладает силой сопротивления. И толчка. Вот.

— Жора, ты — мозг! — восхитился Борис. — Если это было привидение, то Мушкин просто поскользнулся и упал. Но!.. — он тоже поднял указательный палец вверх. — А если это какой-нибудь нехороший человек трудился под духа? А?

— И специально пригласил Глорию, чтобы она стала свидетелем необычного явления, которое запутает следствие чрезвычайно, — торжествующе провозгласил Жора.

— Хм, — сказал Боб. — Что-то в этом есть. Задумать убийство, пригласить свидетеля, на которого в случае чего могут и убийство повесить… Черт! Ну, конечно! Глория, тебе оттуда надо срочно делать ноги! Тебя либо в кутузку упекут, либо в дурку.

— Это почему? — возмущенно поинтересовалась Галка. — Почему это на нее могут убийство повесить? При чем тут дурка? И вообще, почему ты говоришь про убийство? Мне вот как раз кажется, что это скорее на несчастный случай смахивает.

— Несчастный случай, происшедший с работником правоохранительной системы, всегда выглядит подозрительно, — сказал Боб. — Это во всех книжках написано.

— И землю будут рыть в усиленном режиме, — поддержал речь Боба Паша-Танк. — Точно. Менты за своих пасть порвут.

— А я не верю в привидения, — подала голос Оля — девушка Паши, доселе не проронившая ни звука. — А также не понимаю, зачем кому-то прикидываться привидением. Такое только в американском кино бывает.

Глория шумно вздохнула, и восемь пар глаз уставились на нее. Она почувствовала, что от нее чего-то ждут, правда, непонятно — что, и сказала:

— Если меня спросят, я не смогу врать. И молчать не смогу.

— А стоит ли молчать, когда нельзя соврать… — пробормотал Жорик. — Это из моего раннего творчества. В общем, Глорию я понимаю. Ради истины можно и лобешник под пули подставить. Другой вопрос: кому нужна эта истина? Ментам? Следакам? Да они за вас с Ежиком схватятся и будут счастливы, что преступление века раскрыли. Тебя, конечно, прости, дурочкой выставят, идущей на поводу у страшного злодея по кличке Еж. Да, Боб, прав. Тебя, прости еще раз, в дурку отправят, Ежа этого твоего — на зону.

— Но вы мне не верите, — сказала Глория безо всякого выражения.

— В то, что ты разговаривала с некоей фигурой, которая была или прикидывалась духом, безусловно, верим, — проговорил Борис.

— А почему милиция не поверит? — спросила она.

— Гы… — сказал Паша-Танк. — Работа у них такая — никому не верю не только первого апреля.

— Дело не в этом, — мягко проговорил Борис. — Дело в том, что они тебя совсем не знают. А мы… Мы, хотим того или нет, но благодаря твоей подруге Галочке, каждый день в девятнадцать сорок садимся у телека, собранного нашим умельцем Жориком, и глазеем на «Звездолет». Если бы мне кто об этом месяц назад сказал, я бы рассмеялся ему в лицо. Но смотрю. И не жалею. Потому что, как психолог, наблюдаю массу интересных явлений природы человеческой. И твою, Глория, природу я изучил если не досконально, то достаточно подробно. И Галка мне про тебя все уши прожужжала. Мне кажется, я тебя сто лет знаю. Не знаю, выиграешь ли ты в этом шоу главный приз, но в том, что ты не прибежала бы сюда, чтобы нам лапшу на уши вешать, я уверен.

— Я Глорию сто лет знаю на самом деле, — сказала Галка воодушевленно. — Не прибежала бы она нам лапшу на уши вешать. Зуб даю, мамой клянусь и своей будущей карьерой.

— Спасибо, — тихо сказала Глория. — Тогда я хочу вам сказать, что это было привидение. И оно толкнуло Мушкина. Что бы там ни думали физики про силу сопротивления и толчка.

Паша-Танк громко присвистнул.

— Объясни, — пьяным голосом потребовал Жорик.

— Объясни, — ободряюще проговорила Галка. — И заодно скажи, наконец, чей это был дух. Хотя я догадываюсь чей.

— Это и ребенку ясно, — сказал Паша-Танк. — Конечно, этого поэта, которого там у них замочили. Не папы же принца Гамлета. И, наверное, не Витьки Цоя.

— Да, — кивнула Глория. — Это был Веня… Вениамин Молочник.

— Или артист, надумавший сыграть эту роль, — упрямо произнес Боб.

— Я тоже сначала так подумала, — сказала Глория. — Я с самого начала была почти уверена, что это розыгрыш. Еще когда мне Пампушка и Ласточкина про него рассказали. Подумала: опять кому-то вздумалось надо мной посмеяться. Но когда я с ним разговаривала на крыше… — голос ее внезапно сел. — В общем, он мне доказал, что он — дух.