А теперь представьте себе, что, вместо того чтобы оказаться перед хищником, вы оказались на футбольном поле. Здесь создается угроза не вашей жизни или вашим конечностям, а вашему «эго» и вашей репутации. Вы не хотите потерпеть неудачу и стать козлом отпущения. Геррард говорил, что мысли игроков на поле мечутся между «тем, что о них напишут СМИ по возвращении на родину, и тем, какая порция критики будет ими при этом получена. И футболисты не могут остановиться в этих своих мыслях». Ставки высоки, а последствия для каждого из них вполне реальны, поэтому страх становится абсолютно естественной реакцией (именно поэтому большинство из нас испытывает реакцию «бей – беги – замри» в ситуациях, когда по нашему поводу выносят какое-то суждение, например при публичном выступлении или на собеседовании при приеме на работу).

Однако в данном случае естественная реакция игроков не могла быть более неадекватной. Когда человек замирает, это значит, что он не может бить по мячу. В крикете игрок «прилипает» к линии отбивания мяча. В дартсе он не может выпустить из пальцев дротик. При публичном выступлении или на собеседовании с менеджером по персоналу человек не может выудить из головы нужную информацию (такое впечатление, что голова пустая!).

Вторая возможность – бегство, ничуть не более приемлемый выбор. Сталкиваясь со сложной стрессовой ситуацией, все мы когда-то испытывали инстинктивный порыв убежать куда глаза глядят. Иногда это неосознанное желание бывает таким сильным, что люди не могут выйти на игровую площадку, придумывая различные отговорки (я травмирован, я плохо себя чувствую), чтобы оправдать свой отказ. Даже когда они выходят на поле, то стараются держаться в стороне от игры. В таких случаях мы говорим: «Эти игроки потерялись».

Драки тоже не слишком-то помогут, даже если иногда мы и видим, как взрываются спортсмены под сильным психологическим давлением, как это произошло с Зинедином Зиданом на чемпионате мира по футболу 2006 года.

Это говорит нам о том, что знакомые всем катастрофические ситуации и в спорте, и в жизни – срывы, всплески эмоций, агрессия, «потерянность» на площадке и т. д. – представляют собой образцы проявления инстинкта, который пытается быть полезным, но на деле провоцируется теми ситуациями, для которых он совершенно неприемлем. И вся трагедия заключается в том, что, хотя мы признаем, что замирание на месте не лучший помощник при взятии пенальти, чертовски сложно «отключить» первобытный инстинкт, отвечающий за такое поведение.

Это возвращает нас к футболу. Бо́льшая часть современной психологии успеха посвящена снижению остроты естественной реакции «бей – беги – замри». В ней рассматриваются вопросы «управления первобытными приматами внутри нас», контроля над нашими «внутренними демонами» и т. п. Такие психологические методики могут быть полезны, но вернитесь на минуту к словам Коулмана, которые описывают альтернативную методологию. Коулман говорит не о борьбе с реакцией «бей – беги – замри» при помощи обычных психологических приемов. Он говорит о переоценке самого понятия «неудача» или «поражение».

«Неудача» обычно воспринимается как бранное слово. Оно имеет глубоко отрицательный подтекст. Однако для Коулмана оно имеет прямо противоположное значение. «Я не боюсь потерпеть неудачу, – говорит он. – Все мы когда-нибудь испытываем их. У меня в жизни было больше неудач, чем успехов». Его идея проста и богата. Неудача занимает важное место в жизни и учебе. Она тесно связана с вашим персональным ростом, развитием и процветанием. Как сказал однажды звезда баскетбола Майкл Джордан: «Иногда я испытываю неудачи. Но именно поэтому я добиваюсь успехов».

Если освободить неудачу от ее негативных ассоциаций, если она перестанет быть для вас предметом осуждения, а станет возможностью для учебы, тогда зачем вам испытывать страх перед ней? Если футбол – игра самовыражения и вы нормально воспринимаете любые неприятности, изначально присущие любому креативному мероприятию, почему вы должны «замирать» в момент отдачи паса?

А если вы к тому же входите в группу одинаково мыслящих людей, сильных, сплоченных и объединенных решимостью и целями, почему вы должны беспокоиться о том, что скажут СМИ в случае поражения?

Коулман сделал то, что отличает великих лидеров от простых людей. Осуществив переоценку неудачи, он изменил атмосферу высоких ожиданий с беспокойства и тревоги на радость и коллективное самовыражение. Футбол, несмотря на знаменитое высказывание выдающегося шотландского тренера Билла Шенкли, не имеет большего значения, чем жизнь и смерть. Поэтому дарвиновские инстинкты «бей – беги – замри» не только не помогают нам, но зачастую играют и разрушительную роль. Уберите страх из представления о неудаче, и вы хирургически освободите свой древний (архипаллический) средний мозг от страха.

И наконец-то сможете сыграть важнейшую в своей жизни игру.

14 апреля 2010 года

Джек Никлаус однажды сказал, что искусство побеждать в турнирах по гольфу состоит в том, чтобы понимать, когда следует защищаться, а когда – атаковать. Эта стратегическая мысль, с которой многие из нас согласятся, особенно применительна к полю гольф-клуба Augusta National, на котором ошибки обычно приводят к штрафным санкциям.

В прошлое воскресенье на ковре из опавших сосновых иголок рядом с тринадцатой лункой Фил Микельсон, очень спокойный, мягкий и в чем-то даже флегматичный американский гольфист, предложил нам другую философскую интерпретацию.

Оказавшись перед щелью шириной всего в несколько футов между двумя склоненными деревьями, когда катастрофа уже прямо заглядывала ему в лицо, американец решил рискнуть.

Ему предстояло нанести удар на расстояние около 180 метров через ручей Рэ, причем подставка для мяча («ти») размещалась всего в нескольких шагах от края «грина» (зеленой лужайки с лункой). Такой удар требует скрупулезной точности даже в том случае, если перед игроком нет препятствий, а мяч на «грине» расположен удобно. В данных же конкретных условиях удар представлялся очень дерзким и почти невероятным. Когда Микельсон стал доставать из сумки клюшку «айрон № 6», многие из нас предположили, что он готовится скорее сдаться, но не рисковать шансом выиграть свой третий турнир серии «Мастерс», пытаясь послать мяч на следующий «грин».

Перед ним стоял выбор, который вызвал бы не только непонимание, но и насмешки. Заголовки в СМИ сложились бы сами собой. Ведь Микельсон вел с преимуществом в один удар, время было на его стороне, оставшиеся лунки вполне соответствовали его манере игры, он все равно мог бы сделать «бёрди» (на один удар меньше ПАРа, то есть количества ударов, за которые игрок должен пройти лунку по регламенту) даже притом, что отступил бы перед ручьем Рэ, который змеей пересекал траекторию его удара. Все говорило против того решения, которое принял Микельсон.

Именно такие моменты и придают смысл гольфу и спорту вообще. Когда Микельсон ударил по мячу, серия «Мастерс» 2010 года, которая и так была полна волнующих и удивительных моментов, воспарила на вершину одного из величайших спортивных событий последнего времени.