– Давайте аквариум! – решил внести свой вклад в общую суету Максим. – Я рыбок люблю. Вот сюда, на тумбочку, в самый раз.

Но его глас остался неуслышанным.

– Достоверно известно, что будет телевидение, – главврач отошёл к двери и окинул палату оценивающим взглядом. – Проверьте, чтобы все розетки были рабочие.

– Кто-то едет? – не унимался Максим.

– Едет, едет… – теперь главврач подступил к кровати и недовольно уставился на загипсованную ногу. – Бинты обновить! Бельё сменить! Но не сейчас – утром! Больного подстричь. Побрить немедля и ещё раз после завтрака. Да повторно пройдитесь общей приборкой. И… – вдруг потянул носом воздух полковник. – Я чувствую хороший аромат. У кого такие духи?

– У меня, – покраснела медсестра.

– Прекрасно! Если дорогие – освежите больного и палату.

– Только женских духов мне не хватало! – возмутился Макс.

Но, как и прежде, его мнение утонуло в общей суматохе.

Но с уходом главврача суета не исчезла. Напротив, она постепенно превращалась в тихую панику. Травматологическое отделение загудело, как растревоженный улей. В палату Максима врывались все, кому не лень. Кто-то в поисках пыли под кроватью, кто-то в поисках этой самой коварной пыли на экране телевизора. Затем следовал очередной разнос и снова уборка. Потом всё повторялось сначала. Максим наблюдал за развернувшимся представлением с неподдельным интересом. Больше всего его забавляло то, что все считали своим долгом молчать и играли с ним в некую Большую военную тайну. Все хитро хмурились, делали загадочные лица, но никто ни обмолвился ни словом о причине этой самой паники – вот валяешься ты тут и ничего не знаешь! А мы знаем, но хрен тебе чего скажем!

«Однозначно, с ними уже поработала служба безопасности, – резонно заключил Максим. – Ещё наверняка запугали, чтобы и дома сидели как мыши. Да чтобы не вздумали трепаться перед соседями. Это вам не кочерыжка обглоданная под кровать закатилась. Это сам Главком флота России сии Гиппократовы хоромы высочайшим вниманием осчастливить изволили!»

Утром началась вторая серия, но уже с нервозно-истерическим накалом. Теперь все не ходили, а бегали. Не разговаривали, а приглушённо покрикивали. За дверью в коридоре туда-сюда двигали что-то тяжёлое, отчего пол скрипел, а главврач задыхался от злости, что поцарапан линолеум. Заинструктированная до умопомрачения дежурная сестра заглянула к Максиму в палату и едва не потеряла сознание, увидев смятый уголок одеяла.

– Лежи как мумия! – взмолилась она. – Потом хоть окна бей! А сейчас я тебя умоляю, даже дыши через раз! Вот чтоб ни одной складочки ни на подушке, ни на одеяле.

Затем внезапно всё стихло. Как перед бурей. Будто по отделению прошлась беспощадно выкосившая всех до одного обитателей страшная эпидемия.

«Странно… – подумал Максим. – Если я здесь главный виновник этого кордебалета, то почему не инструктируют меня? Где моя ответная речь? Где чётко разработанный сценарий? Что мне вообще делать? Орать – будьте здравы, товарищ адмирал, или изображать счастливого дурачка с раскрытым ртом?»

В коридоре вдруг забарабанили частые шаги бегущего человека. Тяжёлые шаги подбитых подошв, а рядом семенящие каблучки медсестры. Дверь с треском распахнулась, и Максим увидел запыхавшегося подполковника с красными просветами погон.

– Королёв?! – выпалил он с порога.

– Он, он! – закивала из-за плеча медсестра.

– Слушай сюда, капитан, и запоминай! – не теряя ни секунды, начал подполковник. – Главком уже здесь! Как зайдёт к тебе, говори коротко, отвечай по делу и то, когда спросит. Но прежде чем чего-то ляпнуть, хорошо подумай. Обращайся только – товарищ Главком! Не вздумай сказать – адмирал. Не любит! Адмиралов много, а Главком один!

«Ну вот теперь всё на своих местах! – улыбнулся про себя Макс. – Как я мог подумать, что меня отпустят в свободное плавание? Всё как полагается – и инструктаж, и инструктор».

– Посматривай на меня. Если кивну, значит, всё хорошо. Моргну правым глазом – лучше помолчи! Про то, как тебя сбили, говори коротко. Все и так всё знают. Вали всё на норвежцев. Спросит про здоровье – не вздумай жаловаться. Нытиков тоже не любит. В конце визита он обязательно спросит – чего хочешь? Ну это так, на телекамеру. Потому что за тебя уже всё решили. Выбирай – «Орден Мужества» или должность в Москве, при Главном штабе флота? Есть у нас одна вакансия. До подполковника вырастешь без проблем. А дальше тоже не пропадёшь. У нас никто не пропадает. Ну так что? Думай быстрей, капитан. У меня две заготовки приказа. На перевод и на награждение. Какую выберешь, ту сейчас и оформим Главкому на подпись. Сразу и подмахнём!

Максим смотрел на подполковника с сочувствием. Вот они издержки паркетной службы. Всегда должен чувствовать, чего хочет хозяин! Опережать его на один шаг. Желаете орден вручить? Так вот у нас и приказ готов! Должностью озолотить? Что ж, извольте, и здесь мы не оплошали. Вот второй. Только подпись поставьте, и мы его тут же в делопроизводство! Ни дать ни взять – вышколенный пёс, преданно помахивающий хвостом.

– Так что выбрал, капитан? – потряс у него перед носом двумя листами подполковник.

В ответ Макс молчал. Смотрел на наливающиеся кровью глаза инструктора и молчал.

– От счастья переклинило? Я бы на твоём месте выбрал должность. Орден неплохо, но с ним ты отсюда не вырвешься. В дырах роста нет даже с орденами. Пользуйся, пока есть возможность свалить с этого занюханного Севера.

А вот это он зря. Север Максиму нравился.

– Да что же ты за тугодум такой? – вконец растерялся подполковник. Затем, прислушавшись, он вдруг обречённо выдохнул: – Ну всё! Опоздали! Главком уже по лестнице поднимается. Чёрт с тобой. Я на скорую руку оба приказа накидаю. А ты как надумаешь, моргни глазом. Если левым, значит, орден. Ну а правым – должность.

Вышколенный пёс стал за дверью и слился со стеной. В коридоре послышались хозяйские шаги, и тут уж лучше замереть в ожидании командного щелчка.

Главком явно страдал одышкой. Войдя в палату, он тяжело перевёл дыхание, вытер со лба выступивший пот, а затем уже пошарил взглядом в поисках виновника торжества.

– Так вот он какой, наш герой. Ну здравствуй, здравствуй.

– Здравия желаю, товарищ Главком!

Насколько это было возможно в его состоянии, Максим изобразил лежачую стойку «смирно». Багровое от повышенного давления лицо Главкома показалось ему совсем не таким, как на фотографиях. Эти фото имелись на каждом корабле флота, так что сравнить было с чем. Хотя наличествовали вполне узнаваемая бульдожья челюсть, нависшие мохнатые брови, по положению которых подчинённые Главного штаба определяли адмиральское настроение, расплющенный боксёрский нос.

– Как тебя здесь лечат, капитан?

– Лечение идёт планово! Успешно! – не дал раскрыть рот Максиму главврач. – Пациент идёт на поправку.

– Я не тебя спрашиваю, – даже не удостоил взглядом главврача Главком.