остальные поняли, то всё это friendly fire, baby, пойми это, только одни мы, на Балканах, убиваем друг друга с ненавистью, без настоящих амбиций. Остальное это friendly fire.

Англичане вне себя, а не следовало бы. Амерам тоже нелегко. Всё то же самое. Англичане, иракцы, гражданские, куда ни выстрелишь, попал в друга. Не знаю, что еще можно сказать об этом.

Бухгалтерия

Я позвонил Сане, и оказалось, что она не может идти смотреть квартиру.

Тогда мы с Чарли пошли на кофе, сейчас он мне рассказывал о какой-то женщине, с которой он «перепихнулся, потому что был пьяным».

У него скошенный подбородок, а один глаз смотрит немного в сторону. И он, вот такой вот, говорит, что та женщина «была некрасивой»… Кроме того, он сказал: — Она думает, что это было нечто.

Бедняжка, подумал я, она не знала, что Чарли презирал всех женщин, с которыми он мог кончить в постели, а влюблялся он только в блондинок, у которых не имел никаких шансов…

Но не сдавался и становился для этих блондинок самым лучшим другом, мазохистски появлялся с ними на людях и пытался, хотя бы для окружающих, создать впечатление, что у них отношения. Сильва была одной из тех блондинок, и после того как закончилась её карьера модели, а она осталась с внебрачным сыном на руках, Чарли устроил её к нам в редакцию.

Будь она сейчас здесь, он наверняка не стал бы рассказывать про другую женщину… Хотя Сильве это было безразлично. Она любила пошутить, что «красотки на него так и вешаются». Было ясно, что она пытается перенаправить его эротический интерес и освободиться.

— Но ты только представь себе: утро, сквозь жалюзи начинает пробиваться свет, — описывал Чарли тот жуткий момент.

Я слушал его. Он может кого-нибудь оттрахать, только когда забывает о своих высоких критериях… Но когда, проснувшись утром, видит, что тёлки из порнофильмов выглядят гораздо лучше, это вызывает у него шок.

— И теперь эта девица постоянно приглашает меня на кофе…

Так и иди, и выпей с ней кофе, ты достаточно настрадался в дружеском мазохизме с манекенщицами, хотелось мне сказать ему. Но это не соответствовало тому впечатлению, которое он старался производить на окружающих.

Чарли удивлялся самому себе: — И что самое глупое, так это то, что я потратил на неё кучу денег… Мы с ней выпили не меньше двадцати коктейлей, а я в минусе на кредитке…

Не удивительно, подумал я, потому что Чарли всё, что у него было, угрохал на старый, восемнадцатилетний «Ягуар» и теперь всё, что зарабатывает, тратит на ремонт… А на то, что остается, он покупает у какого-то крестьянина из Истры домашнее оливковое масло по триста кун, «потому что любое другое никуда не годится»… Что да, то да, он во всём страдал из-за своих завышенных критериев. И даже сделал из этого своего рода карьеру — начал писать гастрономические колонки, рекомендовал пить самые дорогие вина, публиковал отзывы о ресторанах и сформировал свой светский имидж переходного периода, разъезжая на том самом совершеннолетнем «Ягуаре». От Чарли всегда можно было узнать, что сейчас в тренде и по отношению к чему никак не следует быть ироничным; в последнее время иммунитетом в этом смысле обладали парусный спорт, подводное плаванье, хедхантеры, азиатское кино, хортикультура, slow food и кто его знает, что еще… Я тут не вполне в курсе.

— Но что да, то да, трахается она здорово…

— Да?

— Просто невероятно, — сказал Чарли. — Делает всё.

— Ну-у?

— Вэ-вэ-вэ перверсии точка ком.

И засмеялся.

Думаю, в тех женщинах он видел самого себя, а к похожим на себя у него не было никакого сочувствия.

— Вот так, — вздохнул Чарли. — Бывает…

Я смотрел по сторонам, ждал, когда всё это закончится.

— Вообще-то ты её знаешь, — сказал Чарли.

— Что-о-о? Кого?

— Ну, эту тёлку. Она тебя знает.

— Как её зовут?

— Эла.

Я вздрогнул. — Слушай, старик, ну ты и говно!

Чарли неловко улыбался и кивал головой.

— Нет, ну вы на него посмотрите, — я обвел взглядом сидевших за столиками, словно обращаясь к присяжным. — Что тут смешного? Это подруга моей девушки.

Он чем-то наслаждался, не знаю, чем именно.

— Да ладно, — сказал он. — Это же не твоя девушка!

Да, если посмотреть технически, у меня не было оснований для упреков. — И она вообще-то не некрасивая, — продолжил я. — Если бы немного похудела, была бы вообще супер.

— Ну да… Да, — согласился Чарли и вроде как посерьезнел.

— Девчонка совсем о’кей, — сказал я.

— Да, о’кей, я ничего и не говорю… Что ты так нервничаешь?

— Я не нервничаю. С чего бы мне нервничать?!

В этот момент появилась Сильва.

Но я продолжал: — И знаешь, может быть, не стоит вот так вот повсюду рассказывать…

Я умышленно не прекращал говорить и тогда, когда Сильва села, а он стал делать вид, что ищет что-то в куче газет, которые взял с собой.

Я продолжал: — Она абсолютно о’кей, и я её хорошо знаю…

На языке у меня вертелось, а не добавить ли еще, что он не смеет так обходиться с Элой, что она лечилась от депрессии, но я не стал. Если Эла считает, что она имеет какие-то шансы у этого болвана, она убила бы меня за это.

— Ха, вы видели… — Чарли решил сменить тему. — В Солине восемь спортивных букмекерских контор на тридцати метрах улицы.

— Неужели? — покачала головой Сильва.

— Слушай! — Чарли раскрыл газету. — Они тут пишут: «Приходите в воскресенье, после окончания мессы, тогда там больше всего народу». Понимаешь, все идут в церковь на мессу, а оттуда прямиком делать ставки…

Сильва спросила: — А о ком это вы говорили?

Я продолжал молча дымить.

— Да об одной малышке из бухгалтерии, — сказал Чарли. — Она мне неправильно выплатила деньги. Я сказал, что она глупа как курица, а Тин её