Борису было откровенно жаль пацанов. He так ли он сам несколько лет назад надоедал военкому, пытаясь попасть в далекую Испанию? А в позапрошлом и прошлом году, когда шла война с Финляндией, Борис много раз подавал заявления и, получив отказ, пробился на прием к самому военкому. Но и там Степанов получал отрицательный ответ. Он был краток: «Молод еще! Не имеем права».

И вот Борис снова здесь, в военкомате. Чуть ли не весь день он протолкался возле здания, прежде чем ему удалось, наконец, добраться к кабинету самого военкома района.

– А, это ты, – устало произнес военком, который за день принял очень многих, через его кабинет прошла не одна сотня людей, и, не поднимая головы от бумаг, махнул рукой, – заходи.

Борис обрадовался: его узнали! И тут же смутился, не почувствовав в равнодушном усталом голосе, в приветствии «а, это ты», ничего для себя – утешительного, обнадеживающего.

– Ну, что стоишь в дверях? Раз вошел, то проходи, – это сказал другой военный, высокий, с седыми висками и тремя шпалами в петлице. – И давай покороче, у нас времени в обрез.

– Если не подхожу по мобилизации, то хочу добровольцем, – выпалил Степанов, шагая к столу.

– Заявление принес?

– Принес, товарищ военком. – Борис обрадовался такому повороту и поспешно вынул из кармана исписанный лист, вырванный из школьной тетрадки. – Вот оно.

– Давай сюда, – военком взял и, не читая, положил его в пухлую синюю папку, постучал по ней ногтем указательного пальца. – Тут одни заявления. Понял? Будем разбираться. А ты, Степанов, – так кажется твоя фамилия?

– Так, товарищ военком, – подтвердил Борис.

– Иди и работай. Ты, насколько я помню, на кабельном?

– На кабельном.

– И бронь наверняка на тебя распространяется, – произнес военком, подписывая какие-то бумаги. – А заявление разберем в обычном порядке и сообщим.

– Прошу, товарищ военком, направить меня в действующую армию! Вы же хорошо знаете, что я ворошиловский стрелок, лыжник, первый разряд у меня! Шоферские права. И еще плавание, бокс, десять прыжков самостоятельных с парашютом, – запальчиво выпалил Борис. – Я ничуть не хуже, чем те, кого призвали по мобилизации! Только на полгода младше! Всего на каких-то шесть месяцев.

– Через шесть месяцев мы тебя и призовем, – сказал военком тоном, не требующим возражений.

– Так война ж закончится. – Борис не хотел уходить.

– Еще навоюешься. – Военком сложил одни бумаги и взялся за другие.

– Вы и тогда, в финскую, так же мне говорили, а она так быстро закончилась, – вздохнул Борис.

– Тут, брат, дело посерьезнее, – вставил свое слово военный с седыми висками, все время присматривавшийся к Степанову. – Так, значит, ты с кабельного?

– Да.

– Специальность?

– Электрик.

– Электрослесарь, что ли?

– И электрослесарь тоже, – закивал Борис, не понимая, с какой целью тот допытывается. – Электрик широкого профиля.

– Говоришь, что водить машину умеешь?

– У меня шоферские права.

– Грузовые водил?

– Водил. И права сдавал на «ЗИСе».

– Образование?

– Среднетехническое, окончил электротехнический техникум.

– Партийность?

– Комсомолец, – Борис отвечал быстро и четко, где-то в глубине сердца радостно предчувствуя, что не спроста командир интересуется им, так выспрашивает.

И не ошибся. Командир прошелся по кабинету, что-то обдумывая, потом подошел к письменному столу и, положив руку на синюю пухлую папку с заявлениями добровольцев, сказал негромко:

– Мне парень откровенно нравится. К тому же он и по специальности подходит. Давай-ка его к нам.

Борис стоял ни живой ни мертвый. Сейчас решалась его судьба. Ему хотелось крикнуть военкому: «Я согласен! Согласен! Не отказывайте!» Хотя толком и не знал, куда его берут и что ждет впереди. Главное то, что предлагал ни кто-нибудь, а командир с тремя шпалами в черных петлицах. А черные петлицы у артиллеристов. Но почему им там его специальность нужна? На этот вопрос ответа не было, сплошная военная тайна. Борис был согласен куда угодно, лишь бы в армию.

– К вам идут по особому набору и после спецпроверки, – ответил военком командиру и добавил: – Он же взрывное дело не знает.

– Обучим, не боги горшки обжигают. – Командир уже принял решение и сказал определенно положительно: – Выдай-ка ему все бумаги, пусть сядет и заполняет анкеты.

– А характеристики? – спросил военком. – Без них и рассматривать не будут.

– Два дня хватит? – командир в упор смотрел на Бориса. – Нужны характеристики от райкома и с завода.

– Одного хватит, товарищ полковник. Завтра утром они будут у вас на столе, – сказал Борис и пояснил: – В райкоме они лежат в моем личном деле. Я ж готовился поступать в пограничное училище.

Военком по телефону кого-то вызвал. Через пару минут в кабинет вошел невысокий военный с двумя кубиками на петлицах. Военком указал на Степанова и приказал:

– Возьмите к себе и пусть заполняет все анкеты.

– Спецгруппа полностью укомплектована, товарищ военком, – сказал лейтенант. – Вы сами кандидатов отбирали.

– Там пока все являются кандидатами, – сказал командир с седыми висками. – Комиссия будет рассматривать каждого персонально.

– Ясно, товарищ полковник. – Лейтенант повернулся к Степанову и позвал его с собой: – Идемте.

Через пару часов, заполнив анкеты, ответив на многочисленные вопросы письменно и, как требовал лейтенант, «хорошим разборчивым почерком и подробно», счастливо улыбаясь, Борис вышел из здания военкомата, возле которого все еще бурлила возбужденная толпа.

– Чего лыбишься? – спросил его парень в красной спартаковской футболке со значком ГТО-2 на груди. – Взяли?

– Ага! – ответил Борис.

– Ну, везет же! – воскликнул парень, не скрывая откровенной зависти.

– И куда ж? – поинтересовался молодой мужчина в костюме интеллигентного вида. – В пехоту?

Борис хотел было выпалить, что его берут в важную спецгруппу особого назначения, которую пошлют в тыл, сбросят с самолета, – не зря же полковник интересовался и что с парашюта прыгал, и про специальность, чтоб, наверное, связь врага парализовать, и про взрывное дело, – но вовремя спохватился, удержал слова, которые зависли на кончике языка, готовые сорваться. Ведь, откровенно говоря, он и сам не знал, что за спецгруппа и для каких целей она комплектуется. Не сказал ему об этом ни командир со шпалами, ни военком, ни лейтенант, требовавший аккуратно заполнять анкеты. Это военная тайна. Вслух он так и произнес:

– Пока это военная тайна. Ясно?