Мэдди обдумывала ее слова, затем, догадавшись, оперлась о стол. У нее закружилась голова.

Закрыв глаза, она сглотнула:

— Ребенок.

— Маленький мальчик, очень желанный. И надо было такому произойти как раз через год после смерти родителей Джока и отъезда Далии… Он разочаровался в семейных отношениях. Заводить ребенка здесь, в Лидибруке… ну, ему тяжело.

Мэдди уняла начинающуюся тошноту. Она едва могла поверить в то, что услышала.

— Жаль, что я не знала раньше.

— Теперь он об этом не говорит, но я уверена, он часто об этом думает. Бедняга, он винит себя.

Джек источал уверенность и казался человеком, способным победить любого противника даже ценой собственной жизни. Оказавшись перед невозможностью спасти свою жену и ребенка…

Мэдди покачнулась. Она не могла представить, как его мучает совесть. Вероятно, он страдает так же сильно, как Мэдди — из-за того, что заставила в тот день Далию выйти из дома и отправиться в салон красоты. Простит ли Мэдди себя когда-нибудь?

До того как ей удалось спросить Кейт еще о чем-нибудь, она почувствовала чье-то присутствие. Ее сердце учащенно забилось, она повернулась и увидела Джека.

Его внушительная фигура занимала весь дверной проем. Он держал на руках спящего малыша.

— Боу уснул, — сказал он.

Мэдди вцепилась в стол, чтобы сохранить равновесие. Он подошел к ним так тихо… Что он услышал из их разговора? Мэдди была так ошеломлена, что не могла говорить.

Собравшись с силами, она выступила вперед, протянула руки к ребенку и заставила себя улыбнуться:

— Я его уложу.

Сделав шаг, Джек вышел в коридор:

— Я сам его уложу.

Мэдди опустила руки. Когда они встретились, она была уверена, что он станет заботиться о ребенке исключительно из чувства долга. Однако она заметила, как он переменился к Боу. Например, заговорил о его нахальной улыбке сегодня днем, потом взял Боу из манежа и вынес его подышать прохладным воздухом. В его взгляде читалась настоящая заботливость.

Неужели он начинает воспринимать Боу как замену собственному потерянному ребенку?

Когда Джек ушел укладывать Боу, Мэдди повернулась к раковине. В этот вечер она больше не виделась с Джеком.

Оказавшись в своей комнате, она сняла туфли и огляделась.

Она здесь не приживется, а Боу приживется, если уже не прижился. Стены этого дома хранят воспоминания о прошлом, прежних связях. Эта уютная тихая комнатка с кружевными занавесками, кроватью с белой чугунной спинкой, стеганым одеялом в стиле пэчворк и полами из неструганых деревянных досок не для Мэдисон Тайлер. Она привыкла к деловым костюмам и классическим ювелирным украшениям, частым выходам в свет и трезвым решениям. Прямо сейчас Мэдисон Тайлер должна заниматься кампанией фирмы «Обувь и аксессуары «Помпадур».

Выдыхая, она посмотрела на смартфон, лежащий на прикроватном столике. Как бы ни было, она больше не может откладывать телефонный разговор.

Отец Мэдди ответил обычным приветствием:

— Тайлер слушает.

Мэдди крепче прижала трубку к уху:

— Привет, пап.

Он с облегчением простонал:

— Слава богу. Мне нужно было, чтобы ты вернулась еще вчера.

Мэдди опустилась на кровать. Дела обстоят хуже, чем она думала.

— Что происходит?

— «Помпадур» хочет получить рекламную разработку к концу недели.

У нее екнуло сердце.

— Это на две недели раньше запланированного срока.

— Они жаждут узнать, что мы сделали. Я очень хочу им это продемонстрировать. — Его тон стал холоднее. — Что скажешь ты?

Пристально глядя на потолок, украшенный старинной лепниной, чувствуя под пальцами мягкое одеяло, она представила себе большой письменный стол в углу своего огромного кабинета. Затем вспомнила слова Джека о том, что она останется с ним ночевать после праздника.

У нее скрутило живот.

Отец хочет, чтобы она вернулась прямо сейчас?

— Мэдди, ты меня слышишь?

Быстро подумав, она села на кровати. Сегодня вторник.

— Рекламная кампания для «Помпадур» готова, — сказала она ему. — Остается только привести в порядок презентацию и провести заключительный брифинг с персоналом. Если я приеду в середине следующей недели, скажем рано утром в среду, будет полно времени, чтобы все доделать.

Мэдди почувствовала, что ее отец сердится.

— Дорогая, я терпелив. Я понимаю, та девушка была твоей лучшей подругой. Но ты сделала то, что обещала. Ты отвезла мальчика в его новый дом. Теперь пора заняться собой, подумать о собственном будущем.

Мэдди подтянула ноги к груди и обняла руками колени. Отец прав. Абсолютно прав. Учитывая сложившиеся обстоятельства, единственный логический поступок — вернуться и заняться собственной жизнью.

И все же…

— Пап, ты можешь подождать до понедельника?

Она представила, как ее отец закрыл глаза и покачал головой.

— Ты должна сделать выбор, — недобро сказал он. — Либо возвращайся и заканчивай работу, либо я отдам заказ тому, кто с ним справится.

У нее сдавило горло.

— Но я столько вложила в эту кампанию.

— Здесь нет места справедливости. Я люблю тебя, но сейчас говорю о бизнесе. Либо ты всецело отдаешься работе в «Тайлер эдвертайзинг», либо…

Она опустила ноги и выпрямилась:

— Я понимаю.

Она действительно понимала, что должна делать.

Будто читая ее мысли, отец Мэдди вздохнул так, как обычно вздыхал, когда она была маленькой и упрашивала его купить ей очередную порцию мороженого после ужина.

— Если ты действительно считаешь, что вытянешь эту кампанию, ладно. Даю тебе время на возвращение до понедельника.

Она поднялась, сияя:

— Правда?

— Понедельник, восемь утра, — постановил он. — Ни минутой позже.

Попрощавшись с отцом, Мэдди подумала о том, как тринадцать дней пребывания в Лидибруке сократились до пяти. По меньшей мере ей не нужно прыгать на самолет до Сиднея завтра. Но теперь она должна использовать каждую минуту, чтобы побыть с Боу.

Подобравшись на цыпочках к детской, она обнаружила, что дверь приоткрыта. Войдя внутрь, она подождала, пока глаза свыкнутся с темнотой и лунным светом, проникающим в приоткрытое окно. Мэдди не знала, сколько времени простояла у кроватки Боу, глядя на крепко спящего ангела.

Позади нее послышался скрип. Ее сердце подскочило, она резко повернулась кругом. В углу появилась растущая тень, она стала приближаться к ней. Мэдди сдержала восклицание от испуга.