– Не в этом дело, просто я считаю, что надо выходитьзамуж за человека, которому захочется стирать носки.

– Носки? Оригинальный подход, но в этом что-то есть!Конечно, с трех встреч носки стирать ни одной нормальной женщине не захочется.И за всю жизнь вам так и не встретился мужчина, которому бы хотелось стиратьноски?

– Только один.

– Он?

– Да.

– И в Иерусалиме вас вновь охватило желание стирать емуноски?

– О нет!

– Кира, предупреждаю, я буду за вас бороться!

– С кем?

– Прежде всего с вами. И, уверен, сумею добиться, чтобывы с восторгом стирали мои носки.

Он вдруг втолкнул меня в какую-то подворотню и крепко обнял.

– Чудачка моя милая!

Мы долго целовались в подворотне, как молодые, весело ирадостно.

– Может, поедем ко мне? – не без робости предложилон.

– Нет, сегодня невозможно, приезжает зять, это будетпросто неприлично. Но если хотите, пойдемте к нам.

– Это не совсем то…

– Я понимаю, но…

– Хорошо. Согласен. Я еще свое возьму!

– А вы и вправду нахал.

– Я же предупреждал вас.

Уже подходя к дому, он вдруг сказал:

– Наше дело правое. Победа будет за нами!

Дома зять приветствовал меня:

– О, моя любимая теща, наконец-то пришли!

– Вот, познакомьтесь, это Викентий Болеславович, а этоДаня, мой зять!

– Очень приятно!

– Мама! Сейчас придут Лиза с Пашей и тетя Люба, –сообщила Дашка. – Ну как погуляли, где были?

– Даша, если вы немедленно не дадите нам чего-нибудьсолененького, мы можем умереть!

– Вы что, беременные?

– В известном смысле…

– Мама, что это значит?

– Ничего особенного, мы просто обожрались мороженым! Дотошноты!

Перебивая друг друга, мы с хохотом поведали о нашемзлоключении в кафе «Аладдин».

– Я бы съела, – мечтательно сказала Дашка.

– Да запросто! – поддержал ее муженек.

Тут явилась Люба с семейством. Лиза с Пашей тоже заявили,что могли бы съесть сколько угодно мороженого. Потом все уселись за стол.Викентий порывался бежать за вином, но мы его не пустили. Я вышла на кухню, замною тут же поспешила Любка.

– Кирюшка, какой прелестный мужик!

– Нравится?

– Блеск!

– Мне тоже нравится!

– Слава Богу, а то я уж испугалась – опять этотнедопесок объявился!

– Почему недопесок? – искренне удивилась я.

– А потому что назвать его собакой язык неповорачивается, собаки такие хорошие животные, а он так, недособака какая-то.

– Любашка, ты что, всерьез полагаешь, будто недопесок –это недособака?

– Да, а что?

– Чувствуется философский факультет!

– А что же это такое – недопесок?

– Это, Любочка, песец, вернее, подросток песца.

– Да уж, подростком твоего Марата не назовешь.

В кухню заглянул мой зять.

– Кира Кирилловна, вас к телефону!

– Кто?

– Не знаю, мужской голос.

Ни на кого не глядя, я прошла к телефону.

– Кира!

Конечно же это был Марат.

– Вот я и позвонил, Кира!

– Да, не прошло и четверти века.

– Кира, где ты купаешься?

Вопрос был настолько неожиданным, что я сразу ответила:

– На пляже напротив Алленби. А что?

– Просто ты сказала, что купаешься каждый день в городе,вот я и подумал, может, лучше поехать куда-нибудь?

– Купаться?

– А почему бы и нет? Друзья дают мне машину, давайпоедем в Нетанию или в Аквапарк?

– Ну, не знаю… А впрочем, нет, вы хотели о чем-то сомной поговорить, а для этого никуда ехать не надо. Если уж это так необходимо…

– Абсолютно необходимо!

– Хорошо. Где и когда?

– Фонтан на Дизенгофф знаешь?

– Знаю.

– В час дня, идет?

– Идет.

– Кира, дорогая… Жду с нетерпением. Надеюсь, ты сможешьменя понять.

– Вряд ли.

– До завтра, дорогая.

Нет, это просто мистика, почему я согласилась? Какого чертамне тащиться на Дизенгофф? Это довольно далеко, надо ехать на автобусе, народутам уйма… Ну да что уж теперь рассуждать… Когда я вернулась к столу, у Котибыло очень напряженное и какое-то чужое лицо.

– Это он звонил?

– Да.

– И ты пойдешь к нему?

– Не к нему, а к фонтану, – неловко пошутила я.

– Отказаться ты не могла?

– Нет, мне интересно, что он скажет.

– А я умру от ревности.

– Вот еще! Какая тут ревность, он – уже далекоепрошлое.

– Кира, – прошептал он, – обещай мне, чтопотом ты пойдешь ко мне. Да?

– Там видно будет.

– Кира!

– Котя!

Вот уж не предполагала, что мое пребывание в Израилеокажется таким бурным!

Рано утром я отправилась на пляж. Ночь я спала плохо –сердце билось уж очень неровно и от стремительного развития романа с Котей, иот предстоящей встречи с Маратом. Да, в моем возрасте такие приключениянесколько утомительны. Хотя и занятны. Наплававшись, я вернулась домой, открыладверь ключом и замерла, привлеченная довольно громким разговором на кухне. Моядочь и зять явно не слышали, что я вернулась.

– …Нет, ты подумай, такой золотой мужик, а ее куда-то всторону тянет! – говорила Даша. —

Знаешь, Данька, что я думаю? Уж не мой ли это папашаобъявился?

Господи помилуй!

– С чего это ты взяла?

– Да очень все подозрительно. Говорит, встретила вИерусалиме какого-то старого малоприятного знакомого. Ну и что? Ты же знаешь,она такая открытая, с шуточками о чем угодно может рассказать, а тут чего-тозатаилась, вся какая-то не такая… Вот вчера вернулась с этим Жукентиемрадостная, приподнятая, а потом тот позвонил – и она уже сама не своя. Что затайны такие вдруг? За всю жизнь она от меня, по-моему, только его и скрывала…папашу… Ты же знаешь, какие у нас с ней отношения… очень, очень подозрительно…