— Вот это и есть ваше доказательство. — Сашка наконец-то нашел, по чему тут можно постучать, и побарабанил пальцем по диктофону?

— Вы не узнаете свой голос?

— Знаете что, Кормухин… — Саша снова закурил и без сил свесил руки между ног. — Недавно из мест лишения свободы освободился мой старый знакомый. Ему бы на эстраде работать — валюту греб бы лопатой. Если позволите, я через вас ему малявку передам. Уже спустя сорок минут в вашем распоряжении будет аудиокассета с разговором Дзержинского и Березовского. Или вашего с Челентано.

— Пермяков, вы же умный человек!

— Безусловно.

— Вы прекрасно понимаете, что для суда гораздо важнее материальные доказательства, нежели ваши устные опровержения.

— Возьмите эти доказательства, размотайте и повесьтесь на них.

— Помимо пленки есть еще протоколы с показаниями…

— Подотритесь ими.

Кормухин бросил на стол ручку.

Пермяков размял в банке окурок, оттолкнул от себя диктофон, почесал затылок и заявил:

— Важняк, послушай меня, только внимательно. Если верить этой пленке, то документы я должен был получить в кафешке на Молочаевской, а мне их втюхали в бумаги на столе. Во-вторых, в силу своего образования я ни за что не смог бы сказать «в Сочах». В-третьих, я не видел еще ни одного дважды судимого гражданина России, который употреблял бы в своей речи такие юридически грамотные формулировки. В том, что меня разработали, нет никаких сомнений. Пленка — лучшее подтверждение тому, что это самая банальная подстава, которая рассыплется в суде как карточный домик. А сейчас я пойду отсюда, мне пора спать. Я думал, ко мне придет коллега, а передо мной появился бесталанный сочинитель обвинительных заключений. Конвой!.. — Выходя из кабинета с руками за спиной, он обернулся к следователю, который был больше огорчен, чем оскорблен. — Кормухин, а дом в Сочи на кого был оформлен, перед тем как его переписали на меня?

— Рожина дом, понятно. В УБОП для подобных операций жилых объектов нет, как вы понимаете.

— То есть у меня есть дом в Сочи?

— Ну… — Кормухин растерялся. — Формально да.

— А скажи мне, Кормухин, дебилы из УБОП хотя бы догадываются, что они сделали? Теперь мне стоит побороться за свободу, как думаешь?

Этими тремя вопросами арестованного и закончился первый допрос.

Неделю назад Виталий Кусков совершенно непредсказуемым образом оказался на свободе. Он слегка опешил и целый день пребывал в том самом состоянии, в котором оказался как-то раз в больнице сразу после того, как перестал действовать наркоз. Штука совершенно не понимал ситуацию.

В далеком девяносто восьмом следствию и суду для отправки его в двухлетнюю командировку на зону хватило охотничьего ножа, обнаруженного милицейским патрулем за его поясом. Пятнадцать лет спустя Витальку задержали с «калашниковым» в багажнике, с тем самым автоматом, из которого за два часа до этого расстреляли Эфиопа, и отпустили. Он мог поклясться в том, что не убивал Эфиопа. В том, что не палил в ментов, перед тем как влететь в магазин, Виталька уверен не был, но следствие и суд все-таки сумели ему доказать, что и тут он чист.

Остальные шесть дней недели его голова трещала как телеграфный аппарат. Мысли выползали лентой, но он тут же отрывал их у самого основания черепа, комкал и выбрасывал как несостоятельные.

Откуда в багажнике его «мерина» оказался АКМ, тем более такой?!

К воскресенью началось просветление. Штука вспомнил и хук с левой в челюсть Локомотиву, и импровизированный бойкот братвы, и склоки Эфиопа с Локо в последние месяцы. Яша Локомотив тянул ресторанный бизнес на себя, а Эфиоп, понятно, это одеяло стаскивать с себя не позволял. Понятно, что этим двоим в городе стало тесновато.

Виталий не знал физики, но ему уже не раз приходилось попадать на своих авто в ДТП. Иногда его «Лексус» сминал «Жигули», бывало, что и он на «Вольво» отлетал от «КамАЗа». Все зависит от массы и скорости тела. Это потом уже оказывается, что «Жигули» и «КамАЗы» виноваты в любом случае.

Важно не это, а совершенно другое. Кто-то обязательно должен отлететь. Эфиоп и Локо погрузнели в своих делах и авторитете уже настолько, что кто-то из этих двоих рано или поздно обязан соскочить с рельсов. Кажется, старый екатеринбургский «железнодорожник» в этом столкновении оказался покрепче.

Виталий Кусков плевал бы на эти перипетии, если бы не был втянут в эту историю самым поганым образом. Это для судьи по фамилии Марин он оказался правым и невинным. Проблема в том, что судебные доводы безразличны тем, кто сейчас начнет выяснять подробности по-своему. Грохнут в подъезде за беспредел — ключ в замок вставить не успеешь.

Как и всякий потенциальный преступник, Штука сначала встретил вердикт судьи с диким восторгом. Потом, оказавшись дома, он поскучнел и пришел к тому, что за решеткой было бы как-то спокойнее. Отсидеться бы в одиночке месяц-другой, пока копы посадят одного, а братва прикончит другого, настоящего. Потом и выйти можно будет. Следом к Витальке пришли мысли о том, что на свободе его еще поискать нужно, а в тюрьме он как в парилке. Войдут — куда бежать?

К концу недели он дошел до того, что позабыл о своей тревоге и даже выбрался на улицу. Там все немного изменилось. Екатеринбург стал желтеть, солнце уже не пекло. Не было так душно, как в восьмиместной камере с пятнадцатью арестантами. Находясь под влиянием этих цветовых и тепловых воздействий, Штука окончательно понял то, что нужно было постичь сразу после выхода из ворот тюрьмы. Если он в кратчайшие сроки не найдет того, кто убил Эфиопа, то разыщут его, чтобы долго не париться.

Воспоминания Кускова о том вечере начинались с прихода в ресторан, потом обрывались и снова возникали уже в камере СИЗО. Поэтому он решил руководствоваться лишь тем, что услышал на суде. Говорят, сильно пил, потом к какой-то Даше Каршиковой поехал. Там… Даша эта говорит, что они до двенадцати пили коньяк и играли на компьютере в стрелялки. Хм…

Потом он-де уехал.

Менты, какие-то Зелинский и Гонов, которых Виталька впервые в жизни увидел лишь на суде, нагло врали. Они говорили, что он стал первым в них стрелять, а потом, когда они ответили и попали в его машину, влетел в универмаг «Центральный». Сколько наглости нужно, чтобы придумать такую дикую, безумную вещь? Он влетел в универмаг! Зачем оно ему надо? Сообщение о пальбе в полицейских взволновало его меньше. Впрочем, к концу заседания выяснилось, что Штука не стрелял. Обижаться не стоит. Менты, они и есть… менты. Взять с них, как с козла молока. Нечего. В общем, если послушать, чем занимался Виталька в ночь с пятого на шестое июня, то получается, что он пребывал в милитаристическом угаре. С бабой из стриптиза, и с той в стрелялки играл. М-да!..

Так вот не с нее первой, а с этих двоих последних и следовало начинать. Зелинский и Гонов. Они говорят, что он произвел около пяти выстрелов, первым разбил боковое стекло. Пуля в двух сантиметрах от виска… петлял по городу… общественная безопасность и все такое прочее. Говорят неплохо. Хуже пишут.