Словно ее тут вообще никогда не было.

Словно ее не существует…

Но как быть с грабителем, ведь он вооружен? Способен ли он хладнокровно застрелить ту молодую женщину? Алин гонит от себя эту мысль, сочувствие здесь неуместно. Если вмешается совесть – все, она пропала.

Она отмахивается от мыслей, которые могут встать между ней и последним шансом на спасение. Осматривает пространство вокруг себя, отмечает положение предметов и расстояния между ними, запоминает местоположение каждого из присутствующих. Неподвижность остальных заложников ей только на руку. Остается лишь найти способ снять путы и угадать реакцию грабителя, что, в принципе, невозможно. Время играет против нее, надо действовать быстро. Второго шанса не будет.

Жо присел возле добычи – телефонов, бумажников и безделушек – и, судя по виду, прикидывает мысленно их стоимость. Потом берет пластиковый пакет, куда кассир уже сложил все деньги, и начинает засовывать туда же остальное. Алин оценивает свои шансы: руки спутаны, зато ноги свободны. Она перемещается на пару сантиметров вбок, проверяя таким образом реакцию человека с пистолетом и… приближаясь к спасению.

Жо и ухом не ведет. Судя по всему, женщина находится вне его поля зрения.

Ок! Сейчас или никогда! Алин находит глазами служебный выход. Дверь за кассой, и до нее – метров семь или восемь. Дверная ручка отсутствует, зато есть железный засов, который выполняет ту же функцию. Если повезет, грабитель не сразу сообразит, что она задумала, и у нее будет время добежать до этой двери, поддеть засов локтем и скрыться.

Адреналин поступает в кровь, и дыхание с сердечным ритмом учащаются, а мышцы и мысли – сжимаются.

Алин все еще колеблется. Придется оставить тут свой телефон и бумажник…

Последствия?

Нет времени об этом думать!

Будь что будет.

И вот, когда она уже готова вскочить и бежать к служебному выходу, хриплый голос с пренебрежительными интонациями звучит откуда-то справа, с расстояния в считаные сантиметры. Он разбивает испуганную тишину и растекается в пространстве мини-маркета:

– Толстуха решила нас покинуть!

И этот голос привлекает внимание грабителя.

Если кому-то и страшно в эту отдельно взятую секунду, то это ей, Мишель Бурдье. Она испытывает животный, примитивный ужас, который парализует, опустошает, сбивает с толку. Инстинктивный, не поддающийся никаким увещеваниям. Во рту пересохло, слизистые поверхности стали шероховатыми и моментально впитывают малейшее прикосновение влаги… Сердце балансирует между работой на полных оборотах и тотальной остановкой. Мышцы напрягаются до судорог. Дыхание прерывает свой полет и застревает в горле. Волосы встают дыбом, мысли застывают, в животе все сжимается.

У Мишель Бурдье нет сил даже заплакать. Она лежит на бетоне – несчастное неподвижное создание, глядящее в пол, не способное ни шевелиться, ни думать. Вокруг себя она слышит голоса, чаще – грубый и угрожающий голос мужчины без лица, а временами – бесцветные, покорные голоса других заложников. Она отчаянно старается взять под контроль эмоции и жизненные функции, но тело ее и рассудок не поддаются. Кажется, что самое время затерялось в измерениях, ей неведомых. Поле зрения сужается по периферии, в уголках глаз – там, куда украдкой ускользают видéния, стоит нам только повернуть голову, – вспышки света…

И вдруг острая боль впивается зубами в руку Мишель и начинает терзать с жестокостью дикого зверя, так, что отдает даже в груди. Тело бедной женщины напрягается от корней волос до пальцев на ногах, она открывает рот в немом крике, выпучивает внезапно помутневшие глаза, всхлипывает, хрипит…

– Толстуха решила нас покинуть!

Внезапного недомогания домашней помощницы не замечает никто, кроме Жермен Дэтти.

– Молчать!

Жо присел на корточки в центральном проходе и собирает вещи в пакет, который ему только что передал Гийом. Он сосредоточен на том, что делает, поэтому смысл услышанного доходит до него не сразу.

– Если тебе плевать, что к вооруженному грабежу вот-вот добавится умышленное убийство, – твои проблемы, придурок! Но за грабеж дают меньший срок.

– Что?

На этот раз тревожный звонок все же пробивается сквозь грязь, которой забит в данный момент его склад нейронов. Жо поворачивает голову и смотрит на Жермен Дэтти, а та кивает на Мишель Бурдье. Пожилая дама лежит неподвижно, бледная как смерть, и рот у нее открыт, словно она хочет что-то сказать…

Вот только почему-то не говорит.

– Что с ней? – спрашивает Жо, приближаясь к несчастной осторожно, как к невиданному зверю.

– У нее сердечный приступ, – спокойно отвечает Жермен Дэтти. – Если ты не примешь меры – и быстро! – она умрет. И это будет умышленное убийство.

– Ты бредишь! Я ничего ей не сделал! – с обидой восклицает Жо.

Его лицо все еще скрыто под балаклавой, а глаза – за солнцезащитными очками, но по голосу слышно, что обвинение его возмущает.

– Нетрудно будет доказать, что приступ спровоцировал ты своими действиями. До того, как ты вошел, она прекрасно себя чувствовала, и я могу это подтвердить.

Момент критический, Жо это понимает, но все же не настолько отчетливо, чтобы что-то предпринять. Некоторое время он испуганно и беспомощно таращится на Мишель Бурдье, потом переводит взгляд на других заложников, словно надеется получить подсказку.

– Никто из вас не врач? – спрашивает он тоном, в котором не чувствуется былой уверенности.

Все молчат.

– Бордель! Да сделайте же что-нибудь! – раздражается он. – Вы что, не видите, что она концы отдает?

– И по чьей же это, интересно, вине? – язвительно замечает Жермен Дэтти.

На этот раз Жо теряется по-настоящему. Уже не помышляя о расправе и угрозах, он подходит к жертве.

– Мадам! Мадам, вы в порядке?

– Если думаешь, что она ответит…

– Заткни свою старушечью глотку! – изрыгает он.

– Я врач! – восклицает Алин Верду.

Все взгляды обращаются к ней. Жо смотрит на нее с надеждой, но у него еще остаются сомнения.

– Ты? Какой именно?

Алин отвечает после секундного колебания:

– Хирург.

– Можешь ее спасти?

– Для начала меня нужно развязать.

Это требование налетчику не по вкусу. Он смотрит теперь на Алин, но глаз его она не видит, а потому невозможно понять, что он сейчас чувствует. У его ног Мишель Бурдье стремительно теряет связь с реальностью, и Жермен Дэтти не упускает случая это прокомментировать:

– Я бы на твоем месте поторопилась! Через несколько минут некого будет спасать.