Во дает, — восхищенно присвистнул Влад.

Он откинулся на спинку сидения, бросил назад:

— Вика, там на полу в сумке есть бутерброды и газировка. Вера собрала на всякий случай. Открывалка тоже там.

Девчонка кивнула, но в сумку не полезла. По ней было видно, что любой кусок сейчас встанет у нее поперек горла. У меня же наоборот проснулся зверский аппетит.

Я протянул руку назад.

— Вик, дай мне бутерброд.

Она нашарила пакет, не сводя с церкви глаз, сунула мне его целиком. Сказала удивленно:

— Как ты только можешь? Мне, когда волнуюсь, кусок в горло не лезет.

— Мне тоже дай, — попросил Влад и нажал на кнопку пуска магнитолы.

Очень скоро мы жевали, а ребята из Секрета пели:

И пускай играет с нами буря в пути.

Все равно я твердо знаю мы долетим,

Потому что нас ведет сквозь ночной простор

Сердце северных гор, сердце северных гор.

Мне бы их уверенность. Я глянул на пакет и потянулся за новой порцией жратвы.

* * *

Вера вернулась через час. Была она дерганной, разгоряченной. Торопливо плюхнулась на заднее сидение, пошарила глазами. Вика протянула ей открытую бутылку лимонада.

— Пей.

Девушка жадно припала к сладкой шипучке. Я сначала смотрел в зеркало, потом обернулся.

— Все нормально прошло.

Она кивнула, допила, потом на миг замолкла и кивнула снова. Мне ее замешательство не понравилось. Пришлось спросить в лоб:

— Что случилось?

Вера вздохнула.

— Даже не знаю. Женщина одна на меня как-то странно все время смотрела.

Глаза девушки вдруг расширились, она тихо ойкнула и прикрыла рот ладошкой, уставившись на что-то за мной. Я резко обернулся. У машины стояла пожилая женщина в платке.

— Она, — тихо пискнула Вера.

— Драпаем? — Влад положил руки на руль.

Девчонки, как по команде кивнули. Я покачал головой.

— Нет. Зачем?

Действительно, зачем? До времени, когда скандально известная панк группа загремит в тюрьму за песни и пляски под сводами храма оставалось еще долгих одиннадцать лет. А сейчас что нам могут сделать? Ровным счетом ничего.

— Давайте, выясним, что ей надо?

Женщина постучала в окно. Я покрутил ручку и опустил стекло. Обошлось без прелюдий.

— Развенчание проводили? — Спросила незнакомка, глядя на Веру.

Ответом ей стало настороженное молчание. Женщину это не смутило.

— Для кого?

Она цепко оглядела всех, почему-то выбрала Влада.

— Для тебя?

Тот помотал головой.

— Для меня, — сказал я.

Она поджала губы, глянула неодобрительно, потом вновь перевела взгляд на Веру.

— Что у тебя под платком?

На этот раз девушка ответила:

— Половинка карты.

Незнакомка кивнула. Спросила вновь:

— А кольцо где?

— Дома, — ответил я, заранее понимая, что что-то пошло не так.

Моя собеседница неожиданно разволновалась. Почти закричала:

— Срочно, слышишь, срочно поезжай за ним. Его надо кинуть в проточную воду. Только сам не трогай, нельзя. Пусть она, — узловатый палец указал на Веру, — бросает. И карту потом нужно сжечь. Что говорить знаете?

— Знаем, — ответила Вика.

— И то хлеб. А то, — она скривила рот, — лезут куда не надо, а сами понятия не имеют, что и как делается.

Влад повернул ключ в замке зажигания. Мерно заурчал мотор.

— Так мы поедем? — тихонько попросил он.

— Поезжайте.

Женщина отстранилась, прихлопнула ладонью по дверке машины.

— И Богом прошу, не лезьте вы больше во все это.

Пятерка тронулась, отъехала. Кроме песни и движка ничего не стало слышно. Лишь по губам я прочел последнее слово: «Недоумки!»

Глава 8. Кольцо и карта

Теткины слова всех основательно напугали. Я так и не понял, что конкретно случится, если ритуал не будет завершен. Но выяснять это, не имел не малейшего желания. Остальные оказались со мной солидарны. Влад гнал. Макс Леонидов с Колей Фоменко пели. Девчонки перешептывались на заднем сидении. Я молча смотрел в окно.

Думал о том, что успел основательно подзабыть, каким был мой родной город всего-то тридцать лет назад. Тихий, уютный, спокойный. Не было в нем той сумасшедшей суеты, которая появится совсем скоро. Не было равнодушия и наплевательства. Не фонило безграничным эгоизмом и борьбой за «личное пространство».

Этот город тридцатилетней давности мне нравился куда больше. Жаль, что все не вечно. Новое время, новые ценности, новые идеалы не за горами.

— А ты что? — Вдруг громко спросила Вика.

И я словно очнулся, прислушался. Вера рассмеялась, ответила:

— Господи, какую же дуру мне пришлось из себя корчить, просто, форменную идиотку.

Вика восхищенно охнула.

— Я бы так не смогла. Правильно, что вы меня не пустили.

Я невольно улыбнулся. Конечно, правильно. Вере проще, столько лет она прожила с отметиной на лице. Такие вещи закаляют. Девушка подтвердила мои слова:

— Ничего, Вик, я привыкла к тому, что все на меня смотрят, тычут пальцами. Ничего…

— Ты у меня красавица, — многозначительно выдал Влад, — а остальные — дураки.

Я опять уставился в окно, погрузился в свои мысли. Что дальше? Вот завершим мы сегодня ритуал. Ночью я, наверняка, попаду в гости к бабе Дусе, выясню у нее, как лучше наказать врача, чтобы напрочь отбить желание наживаться на чужой беде. Чтобы разорвать порочный круг. А что потом?

Кто даст гарантию, что у Льва только один карманный медик? Мне совсем не верилось в такую возможность. Все это, скорее всего, поставлено на поток. Сколько таких беспринципных лекарей трудится на нашего доброго барина? Кто знает? Кто может сказать?

Нет, наказать врача стоит непременно, но кардинально ситуацию это не исправит. Выход напрашивался другой. Жестокий, беспощадный. Мне он не нравился. Я гнал от себя эту мысль, но при этом отчетливо понимал, что вынужден буду сделать это. Сделать для того, чтобы спасти невинных людей, таких как Викин одноклассник, чтобы защитить своих близких, чтобы обезопасить себя. Черт.

Все, стоп. Пока не стоит думать об этом. Ночью, все ночью. В нави. В доме старой ведьмы. С ней надо будет обсудить этот вопрос. В одиночку принимать такое решение я был не готов. Душегубство никогда меня не прельщало. Тем более душегубство такое рациональное, распланированное.

— Приехали. — Сказал вдруг Влад.

Я глянул в окно, действительно, приехали.

— Чего сидишь? — он толкнул меня в плечо. — Ключи гони!

— Ах,