года двадцатилетний Кенни Мур стоял на беговой дорожке на поле Орегонского университета, и пара рук держала его за горло. Руки принадлежали Биллу Бауэрману, его тренеру по бегу. Мур только что пробежал «легкие двенадцать миль» и обсуждал свой прогресс после перенесенной простуды. Бауэрман, очень крупный мужчина, несколькими мгновениями раньше проверявший пульс Мура, сжал мозолистыми руками шею бегуна на средние дистанции и произнес свой ультиматум:

«Мистер Мур, я намерен попросить вас принять участие в эксперименте». Тренер начал приподнимать бегуна над землей. Муру предстояло отказаться от любого бега и от быстрой ходьбы, чтобы три недели только ходить, пока тренер лично не увидит его в деле. Если кто-то из его товарищей по команде заметит, что Мур накручивает лишние километры, его исключат из команды. Три недели спустя, закончив «эксперимент» Бауэрмана, Мур на соревнованиях пробежал 3 км за 8,48 минуты, выиграв гонку. Он завершил дистанцию на 27 секунд быстрее своего обычного времени.

В начале каждого бегового сезона Бауэрман приглашал своих спортсменов на ранчо над рекой Маккензи. Встречи всегда начинались одинаково: с мотивационной притчи о погонщике мулов, которая выражала философию тренера по бегу.

«Фермер не мог заставить своего мула тащить плуг, – рассказывал Бауэрман. – Он даже не мог заставить его есть или пить. Наконец он позвал погонщика мулов. Парень пришел и, даже не взглянув на мула, отправился в амбар, взял толстую палку и со всей силы ударил мула между ушей. Мул упал на колени. Погонщик ударил его между глаз. Фермер утащил мула в сторону. «Так ты собираешься заставить его тащить плуг? Так ты собираешься заставить его пить?» – спросил фермер. «Я вижу, ты ни черта не знаешь о мулах, – ответил погонщик. – Сначала ты должен привлечь его внимание».

Чтобы привлечь внимание многих спортсменов Орегонского университета, не требовались такие экстремальные меры, но посыл был одинаковым. Ты меняешь свои вредные привычки или вылетаешь из команды. «По сути, это была моя толстая палка, я должен был пережить эти легкие дни, – сказал Мур. – Оказывается я просто напрасно тратил силы и не получал никакого улучшения».

Работа тренера по бегу – это не только указания спортсменам бежать быстрее. Бауэрман искал любые возможности вырвать драгоценные секунды у финишной черты. В дополнение к его неортодоксальному способу убедить Мура больше отдыхать после простуды у тренера было много вопросов к шиповкам.

В 1965 году Мура вызвали в кабинет Бауэрмана. Бегун повредил ступню во время бега по дорожке и вовремя не остановился, что привело к стрессовому перелому стопы. «Положи передо мной обувь, в которой ты бегал», – приказал Муру Бауэрман, и тот поставил на стол тренера тапочки.

Когда бегуны не надевали шиповки, они бегали в простой парусиновой обуви на тонкой и плоской резиновой подошве. Бауэрман разорвал обувь Мура у него перед носом, обнажив тонкую прослойку и отсутствие поддержки подъема. «Если ты решил сконструировать обувь, чтобы нагружать плюсневые кости, пока они не сломаются, то лучше этого ничего не придумаешь, – сказал тренер. – И не только это. Внешняя подошва изнашивается со скоростью хлеба из кукурузной муки. Это не просто дерьмовая обувь, это ужасно дерьмовая обувь».

Шесть недель спустя Бауэрман вручил Муру пару обуви с правильной подкладкой и поддержкой для свода стопы. Он сшил ее сам.

Уильям Джей Бауэрман родился в Портленде, штат Орегон, 19 февраля 1911 года. Его отец был тринадцатым губернатором Орегона, но сохранил свой пост в течение лишь шести месяцев (избиратели проголосовали за его отставку в том числе и из-за интрижки с секретаршей). У Бауэрмана были старшие брат и сестра, а также близнец по имени Томми, свидетелем смерти которого в ужасной аварии лифта он стал в возрасте двух лет. После скандала и смерти Томми брак его родителей распался, и растерявшаяся мать увезла то, что осталось от ее семьи, в дом своего детства в Фоссиле, северном сельском городке с населением всего лишь 500 человек. Бауэрман, разлученный с отцом, идентифицировал себя с материнской, «пионерской» частью семьи. Его прадедушка по материнской линии пришел в штат по Орегонской тропе в 1845 году.

Бауэрман поступил в Орегонский университет в Юджине в 1929 году, чтобы играть в американский футбол и стать врачом. Американский футбол, в который он играл, был более контактным, чем сегодня, так как игроки в кожаных шлемах и толстой, сшитой вручную форме врезались друг в друга, предпочитая перебежки передачам. Бауэрман, отличный блокер, с самого начала обращал на себя внимание и стал стартером ко второму году обучения.

За его игрой против Вашингтонского университета наблюдал тренер по бегу из Орегона Билл Хейвард. Когда Бауэрман, все еще под впечатлением от пробежки с мячом в 90 ярдов, шел с товарищами по команде на ужин после игры, Хейвард подошел к молодому игроку и спросил: «Ты меня слышал? Я бежал рядом с тобой вдоль боковой линии и кричал: «Поднимай колени! Поднимай колени!»

«Я плохо бегал, – рассказывал Бауэрман. – И я этого не знал. Если бы Билл Хейвард не почистил мою технику бега, я бы никогда не вошел в команду бегунов Орегонского университета».

Хейвард не просто научил Бауэрмана правильно бегать, он заронил зерно идеи, которая будет питать тренерскую работу Бауэрмана в следующие десятилетия: маленькие перемены могут дать большие результаты. Окончившего университет Бауэрмана приняли в медицинскую школу, но ему не хватило средств оплатить учебу. Чтобы накопить деньги, он решил поработать учителем биологии и тренером по бегу и легкой атлетике в старших классах своей бывшей школы. После того как США вступили во Вторую мировую войну, Бауэрман пошел в армию, и его отправили в Италию в составе 10‑й Горной дивизии. Там он занимался ресурсами, в том числе командой мулов. После войны майор Бауэрман, заслуживший Серебряную звезду и четыре Бронзовые звезды, снова стал учителем и работал до тех пор, пока Хейвард, его наставник, не ушел на пенсию из Орегонского университета и не предложил ему свое место.

Для спортсменов он был не «тренером» или «мистером Бауэрманом», а просто Биллом. Возможно, потому, что он еще преподавал физическое воспитание в университете, Бауэрман видел себя как учителя, того, кто воспитывает «цельную личность», а не просто спортсменов. Он лично писал от руки схему тренировок для каждого бегуна, включая такие наставления, как заканчивать упражнения «радостным, а не измученным». Он предупреждал о недопустимости чрезмерных тренировок, используя то, что он называл принципом тяжело-легко. «Если ты тяжело потрудился, ты должен отдохнуть. Ты должен восстановиться», – говорил он.

Это противоречило подходу к тренировкам «чем больше вкладываешь, тем больше получаешь», которым руководствовались