прием, хотя десятки слуг разносили еду. В ее голове прокручивались возможные варианты развития событий. Она держалась настороже, изучала каждую деталь, мысленно готовясь к любой проверке, которая ее ждет.

Знать расселась по своим местам. Айсла рассматривала их костюмы и платья, сшитые из ослепительных тканей. Похоже, портной был очень занят последние месяцы. Интересно, заметил ли он пропажу двух нарядов.

Но в мастерской висели сотни предметов одежды… Проводить инвентаризацию каждый день почти невозможно.

С другой стороны, портной был очень предан своему делу. А вдруг все-таки заметил? Стал бы он заявлять о краже?

Могло ли его подозрение пасть на дикую, которая заходила в его лавку тем же утром?

– Начнем, – с жаром сказал Азул, широко улыбаясь. У правителя небесных были идеальнейшие, блестящие зубы; Айсла никогда таких не видела. Этим вечером он облачился в мантию с треугольными разрезами по бокам, в которых виднелись нарисованные на его темной коже знаки – некие символы, которые она не смогла распознать. Некоторые дикие наносили себе на кожу рисунки краской с помощью игл после очередного этапа тренировок или важных достижений. Айсле этого не разрешали. Ее тело принадлежало не только ей, как говорила Поппи. Оно принадлежало ее народу. Айсла была его представителем и единственной надеждой. Даже несмотря на то, что родилась с изъяном.

– Сегодня я хотел бы отдать должное тем невероятным способностям, которые позволят нам добиться успеха в разрушении наших проклятий, – сказал Азул. – Правители, не окажете ли вы нам честь продемонстрировать свою силу?

Айсла чуть не уронила кубок с водой, который только что рассеянно взяла.

Глаза Грима впились в ее бокал. Пальцы Айслы дрожали на ножке, вода внутри плескалась. Если бы она была уверена, что у нее не подкосятся ноги, то выбежала бы из комнаты.

Айсла не могла продемонстрировать никаких способностей.

Гримшоу. Он может заставить свет погаснуть. Или сделать так, чтобы она исчезла. Или, по крайней мере, совершить отвлекающий маневр. Если Айсла попросит, владыка сумрачных это сделает. Он наверняка только рад возможности устроить хаос. И хотя его намерения оставались туманны, до этого Грим уже помогал ей.

Но тогда пришлось бы объяснять, зачем Айсле это нужно. Она нервно сглотнула, взвешивая риски.

Но не успела произнести ни слова, как Азул сказал:

– Грим. На нашем острове уже много веков не было сумрачных.

Его голос звучал напряженно. Недоверчиво.

– Может, ты начнешь?

Грим еще несколько мгновений продолжал сидеть, и Айсла задумалась, что будет, если он просто проигнорирует слова правителя небесных. Наконец сумрачный встал.

Раскрыл ладонь.

И комната изменилась. Вдруг между стульями появилась сотня Гримов. Все они ухмылялись. Потолок треснул и разверзся, пол раскололся, прямо им на головы повалились большие каменные плиты, крики пронзили воздух…

Потом все исчезло. Комната снова стала нормальной. Грим остался только один, он стоял со скучающим видом, как будто это действо не потребовало ни капли его силы.

В комнате воцарилась тишина. Кто-то уронил стакан.

Айсла знала, что сумрачные обладают особыми способностями разума. Но это было нечто большее, видение грандиозного масштаба.

Насколько опасным этот навык может оказаться на войне?

Или сейчас, в этой игре?

Она посмотрела на короля. Оро сверлил Грима тяжелым взглядом, словно тот угрожал ему своим представлением. Это было заявление о том, на что Грим способен.

– Клео, будь добра, – обратился к следующей правительнице Азул уже менее взволнованно.

Айсле нужно было что-то придумать. Срочно.

Терра и Поппи подготовили ее к тому, что такое возможно. Но успех их сложного плана основывался на том, что к этому моменту Айсла уже подобралась бы к королю и украла одну зачарованную реликвию, которая якобы имелась в его личной коллекции, – цветок диких, способный размножаться сам и жить вечно. Ей выдали четкие указания достать его как можно скорее.

О чем она совершенно забыла, отдав предпочтение их с Селестой плану.

Айсла ни разу не разговаривала с королем напрямую с того первого ужина, избегая его, насколько возможно. Может, избегала даже слишком, открыто пренебрегая первым унизительным шагом в стратегии ее опекунш.

Что же ей теперь делать?

Открыть свою тайну при всей знати, при всех правителях?

В таком случае она могла уже сейчас готовиться к тому, что будет мертва, как только часы пробьют полночь на пятидесятый день. Даже Селеста не сможет защитить ее от всех правителей. Подруга сама это признала.

Селеста. Айсла наконец посмотрела на правительницу стелларианцев, которая впилась в нее взглядом, явно давно пытаясь привлечь ее внимание.

Выражение лица Селесты было напряженным, глаза широко распахнуты от волнения.

Айсла почувствовала себя обузой. За ней всегда нужно было приглядывать. Заботиться.

Она не знала почему, но непринужденно улыбнулась в ответ на взгляд Селесты, слегка кивнув, как бы говоря: «Не волнуйся, у меня есть план».

Но ведь своего плана у нее никогда не было, разве нет? Айсла всегда придерживалась чужих стратегий. Никогда не своей, по большому счету.

Клео теперь оказалась перед их столом. Она театрально воздела руки.

Из каждого кубка в центр комнаты полилось красное, как кровь, вино. Клео повела руками, словно поглаживала дикого зверя, и из вина образовалась огромная акула с тремя рядами зубов. Она бросилась на толпу, упав прямо с неба, ее чудовищная пасть раскрылась, но, прежде чем хищница добралась до Клео, рука правительницы сжалась в кулак, и акула застыла во льду. Ее зубы стали лиловыми сосульками, которые приземлились идеальным кругом вокруг лунианки, вонзившись глубоко в пол. Остальное превратилось в головокружительный пар.

В зале раздались аплодисменты, гости ничуть не расстроились, что их кубки теперь пусты. Клео выглядела весьма довольной собой, когда возвращалась к столу.

– Селеста?

Стелларианка медленно встала, ее плечи напряглись. Айсла знала, что подруга не нервничает – по крайней мере, не за свое представление. Селеста осторожно прошла вперед, волосы блестели в свете пламени люстры. Стелларианка подняла палец в воздух.

И комната взорвалась.

Из каждого угла вырвались фейерверки, серебристые искры посыпались вниз, как миниатюрные падающие звезды. Они визжали и ревели, разлетаясь по залу, а затем разбивались о стены серебристыми частицами.

Публика по-детски радовалась, некоторые тянулись вверх, чтобы потрогать звездную пыль, которая падала, как конфетти, усыпая столы блестками. Немного попало на волосы Айсле.

Это было прекрасно.

У Айслы заурчало в животе в ожидании, когда назовут ее имя. Ей нужен был план… Какой-то выход…

– Моя очередь, я так понимаю, – сказал Азул, добродушно улыбаясь.

Небесный вышел с достоинством, плащ развевался у него за спиной. Азул махнул в сторону потолка, и по воздуху побежала рябь. Появились три облака, похожие на сахарную вату, они становились всё шире и шире, пока их края не соприкоснулись. Облака потемнели, затем озарились вспышками света – превратились в грозовые тучи. Гром прокатился эхом по залу, после чего облака утихомирились, стали белыми, как пергамент, и поплыли вниз. Зрители в изумлении запускали в них пальцы. Когда облака достигли их стола, даже Айсла протянула вверх руку в перчатке, изо всех сил стараясь улыбнуться, хотя внутри у нее закипал ужас.

Ей нужно было подумать… Ей требовалась помощь…

Азул сделал глубокий вдох и дунул с такой силой, что волосы у всех отлетели назад и плащи взметнулись за спинами. Все облака исчезли.

Небесный повернулся к ней и широко улыбнулся.

Теперь сомнений не было: настала ее очередь.

Сердце забарабанило в груди Айслы, когда Азул произнес ее имя.

«Бессильная, бессильная, бессильная», – звучало монотонным насмешливым напевом в ее голове так громко, что даже странно, почему никто другой не услышал.

На фоне выступлений остальных правителей Айсла чувствовала себя такой же бесполезной и невзрачной, как уголек среди бриллиантов. Но ей все равно придется притворяться еще несколько недель – пока они с Селестой не найдут Разрушитель уз.

Подруга ей не поможет. Не помогут опекунши. Не поможет Грим.

Ей нужно найти в себе силу самой.

Айсла стояла, чувствуя, как взгляды