Эшли предпочла бы не отвечать, но его черные глаза требовали объяснений и начинали терять терпение.

– Они – ваши друзья. Не мои.

– Наверное, ты права. – Он прошел через комнату и остановился прямо у нее за спиной. – И что ты о них думаешь?

Эшли вдыхала запах сандалового геля для душа, слышала дыхание Джека, чувствовала его тепло. Решил подразнить, напомнить, каким живым и горячим он может быть? Чтобы дрожащие руки не выдали ее волнения, Эшли поспешно убрала их на колени.

– Что я думаю о ваших друзьях, не имеет значения.

– Возможно, но мне всегда интересны твои мысли. В чем дело, Эшли, что за дипломатия? Мнение настолько нелестное, что ты боишься им поделиться?

– У меня нет причин быть недоброжелательной, просто я не люблю судить людей, особенно тех, которых едва знаю. Но если вы настаиваете, Барри показался мне очень забавным.

– О да. – На долю секунды лицо Джека посуровело. – Женщинам трудно устоять перед его обаянием, хотя мужчин оно обычно не обманывает. А Николь? Какой тебе показалась Николь?

– Очень… красивой.

– Это достаточно очевидно.

Пока Николь гостила в поместье, Эшли ни разу не видела открытых проявлений нежности между ней и Джеком, но какая-то мазохистская надобность заставила ее углубиться в болезненную тему.

– По-моему, она неравнодушна к вам.

– Можешь ли ты винить ее за это?

– Мне до сих пор не приходило в голову винить кого бы то ни было за то, что он влюблен.

– Ох, Эшли. – Джек рассмеялся низким бархатным смехом. – Еще не родился мужчина, способный тебя переспорить.

– Я не заметила, что мы спорим.

– Значит, ты или потрясающе наивна, или не совсем искренна. – Он снова помрачнел, из усмешки, оставшейся на губах, ушло веселье. – Мы все время спорим. Это потому, что нас влечет друг к другу, и споры – один из способов замещения того контакта, к которому мы стремимся на самом деле. Желание – горячее, яростное, неукротимое – кипит внутри нас, а внешний конфликт помогает выпустить пар. Но ты должна знать, что больше всего на свете мне хочется стиснуть тебя в объятиях и снова почувствовать твою страсть, как тогда, на холме.

– Джек…

– Я думал, короткой разлуки будет довольно, чтобы прийти в себя, осознать все безумие того, что едва не произошло. Я полагал, светская жизнь отвлечет меня, и смогу наконец выбросить наш поцелуй из головы как нечто не заслуживающее внимания. Я пробовал разбудить в себе интерес к Николь или к Кейт. Но не смог. Мне нужна ты. Только ты.

Он только что произнес слова, которые она не надеялась услышать, хотя именно о них мечтала темными бессонными ночами. Но глубинный, недоступный рациональному осознанию инстинкт указывал на какую-то скрытую в ситуации неправильность, не сказать – фальшь. А Эшли слишком долго выживала, полагаясь только на инстинкты, чтобы внезапно перестать им верить.

– Джек, пожалуйста, перестаньте. Это неправильно.

– Неправильно говорить правду? – припечатал он, словно и не слышал мольбы в ее голосе.

Она покачала головой, надеясь, что окутавшее ее теплое облако вожделения как-нибудь рассеется само собой.

– Ты отрицаешь, что оно существует – это чувство между нами? – вызывающим тоном спросил Джек. – Если так, значит, моя честная Эшли все-таки способна на ложь время от времени.

У Эшли не хватило наглости оспорить его слова, потому что она теперь уже всем телом чувствовала желание – глубокое, сильное, сметающее и поглощающее все на своем пути. И тело это было слишком неопытно, чтобы оказать сопротивление соблазну. Эшли хотела, чтобы Джек поцеловал ее снова. Судорожно сглатывая, как если бы в горле застряла рыбная косточка, она прикипела взглядом к полуоткрытым губам мужчины.

– Это так… неприлично, – выдохнула она.

– Неприлично?

На сей раз что-то в его голосе испугало Эшли. Она привыкла ассоциировать суровые черты аристократического лица Джека с домашней обстановкой, ей было трудно представить, что ему приходилось посылать солдат в бой. Она забывала, что в жизни он наяву повидал такое, что большинству людей даже не снилось – и вряд ли понравилось бы, если бы приснилось. Но сейчас Эшли ясно видела того, другого Джека. Война и секс – области, в которых властвуют первобытные эмоции, и что-то подобное отразилось на его лице. Расшифровать выражение было затруднительно, в нем смешались злость, вожделение и что-то еще, что приклеило Эшли к месту, не позволяя ни двинуться, ни вздохнуть. Пользуясь ее ступором, Джек без всякого предупреждения сдернул ее со стула и прижал к себе. Она чувствовала его теплое дыхание на своей щеке, кольцо сильных рук – на талии.

– Ну почему ты такая трусливая маленькая мышка, Эшли? Кому какое дело до приличий! Неужели тебе не хочется хотя бы один раз в жизни протянуть руку и взять, что нравится, вместо того чтобы провожать это глазами с обочины?

Эшли не поняла, ждет ли он ответа, но, даже если бы она была способна связно думать, ей вряд ли удалось бы выжать из себя хоть слово. Пока она только смотрела, как тени скользят по лицу Джека, зная, что он собирается сделать, и не имея сил этому помешать. Ее губы нерешительно раздвинулись, когда он склонился к ней. Взглянув на девушку замутненным, почти невидящим взглядом, Джек с тихим стоном накрыл ее рот своим.

В ответ на это прикосновение кровь Эшли побежала по венам раскаленной рекой. Она закинула руки ему на шею и услышала, как Джек, не прерывая поцелуя, почти беззвучно шепчет ее имя. Зарывшись пальцами в ее волосы, он поцеловал Эшли глубже, настойчивее. Новый мощный всплеск желания пронзил тело девушки – должно быть, мужчина почувствовал, как она задрожала, потому что отстранился и провел пальцем по ее щеке к губам.

– Я хочу тебя.

– Джек. – Эшли замолчала, потому что кончик ее языка уперся в подушечку его пальца.

– А ты хочешь меня. Разве нет?

Как она могла и дальше это отрицать? Как могла идти против своего сердца?

– Да. – Стоило Эшли высказать согласие, сомнения болотными пузырями выплыли на поверхность души. Она не могла допустить, чтобы терзавшие ее вопросы остались без ответа и продолжали мучить. – Но как быть с тем, что у тебя с… Николь? Она подходит тебе больше, чем я. Она ездит верхом, она…

– Ш-ш-ш. Я не хочу сейчас говорить о Николь. Я хочу тебя. Я хотел тебя с первой минуты, как увидел. Не могу это объяснить, не могу с этим справиться. Ты – искорка, которая разожгла пожар в моей крови, понимаешь? И от этого огня не убежать. Твое спокойное, полное достоинства личико отпечаталось у меня в душе, и я поклялся, что завоюю тебя. Ты должна быть моей, Эшли.

Это сильное признание снова заставило девушку задрожать. Отчасти потому, что ее инстинкты и здравый смысл по-прежнему били тревогу. Но на пятки разумным соображениям уже наступало сладкое осознание, что вожделение Джека не уступает по силе ее вожделению, несмотря на разницу в возрасте и опыте. Эшли видела отражение своего голода в его темных глазах. Чувствовала, как их тела тянутся друг к другу каждой мышцей, каждой клеточкой, словно они не люди, а живые магниты.