* * *

Путь в Новгород был долгим, и все это время Позвезд не оставлял заботами спасенную девушку. За время своего забытья Купава так ослабла, что ноги едва держали ее, и во время остановок в пути князь участливо поддерживал боярышню, когда она вновь училась ходить. Он старательно укутывал Купаву в теплые меха, лично заваривал необходимые снадобья и даже пытался кормить ее с ложечки горячей похлебкой или кашей, хотя девушка весьма смущалась от его чрезмерной опеки и отворачивала в сторону личико, на котором играл легкий румянец.

Купава очень переживала из-за того положения, в котором невольно оказалась. Ей казалось, что над ней посмеиваются княжеские дружинники. Они, конечно же, считают, что рано или поздно боярышня обязательно станет полюбовницей князя. Как же сложно сберечь свое доброе имя, когда рядом нет никого из близких! Но доброта и забота переяславского князя были столь искренними, что девушка понемногу стала привыкать к присутствию непрошенного опекуна. И когда он ненадолго оставлял Купаву, ее глаза против воли сразу принимались высматривать молодого князя.

На ночь княжеский обоз обычно останавливался на постоялых дворах, но порой приходилось ночевать в лесу под открытым небом, и тогда, поставив обозы кругом и разведя костры, дружинники устанавливали дежурство до самого рассвета. Отбросив всякие сомнения, Позвезд в первую же такую ночь забрался в сани, где лежала Купава. Когда она испуганно попыталась выскочить из-под медвежьей шкуры, он решительно остановил ее и объяснил, что уже не раз на протяжении долгого пути спал подле нее, не доверяя покой своей спутницы ночному лесу.

Девушка долго не могла уснуть. Лежать рядом со спящим мужчиной было и жутко, и волнительно. Украдкой она бросала изучающие взгляды на спящего князя. Его лицо было озарено лучами лунного света и теперь, ночью, казалось удивительно знакомым. Где же она могла видеть его раньше? Когда?.. Она так и не смогла ничего вспомнить, а под утро провалилась в глубокий сон.

Когда же несколько дней спустя обоз остановился на ночлег в селе и для Купавы выделили место на женской половине дома, она вновь не смогла уснуть. Но теперь потому, что не слышала рядом с собой мирного дыхания Позвезда. Пытаясь вызвать сон, девушка принялась разглядывать в окошечко высокие холодные звезды и неожиданно вспомнила летнюю ночь, бархатное небо и теплый свет, стекающий в ее сердце из глаз незнакомца…

И тут же охнула, с трудом сдерживая слезы. Купальский подарок был утерян. Разбойники, срывая с нее украшения, разумеется, не оставили без внимания и огромный перстень с рубином. Как же теперь найти своего суженого… Ласа велела беречь подарок как зеницу ока, а она так глупо утратила его.

* * *

Опушенные инеем сосны и ели, медленно скользившие вдоль дороги, были подобны райским видениям. Легкий мороз приятно пощипывал щеки, а зимний воздух был сладок, точно мед. Все вокруг замерло в блаженном забытьи, лишь медведи храпели в берлогах да порой пролетала черно-белая сорока, и тогда падала на землю горсточка легчайшего снега.

Позвезд с удовольствием смотрел по сторонам — на птиц, на величественные, заиндевелые дубы и сосны, умолкнувшие в беспробудном оцепенении. Неожиданно из-за белоснежных елей выскочило небольшое стадо оленей. Благородные животные испуганно замерли, увидев перед собой людей, а через мгновение взвились в воздух и исчезли под мохнатыми ветвями, сбив с них пушистый снег. Молодой дружинник даже крякнул от досады:

— Жаль, упустили! А хорошо было бы оленины жареной отведать нынче!

Князь не разделял его сожаления, и не только потому, что сзади на санях везли необходимые в пути припасы и еды хватит до самого Новгорода. За одно короткое мгновение Позвезд успел не только разглядеть пар, клубившийся вокруг мордочек животных, но и сумел заглянуть в бархатные очи молодой оленихи. И увидел, как трепещет в их глубине маслянистый огонек теплой жизни и ожидания любви. Как можно погасить его ради короткого удовольствия полакомиться свежеприготовленным мясом!

Молоденькая олениха неожиданно показалась похожей на Купаву, и Позвезд вновь обратил свой взор в сторону боярышни, кутавшейся в теплый мех. Купава быстро приходила в себя, на похудевших за время болезни щеках уже появился нежный румянец, а в глазах порой загорался загадочный свет, похожий на тот, что князь заметил в очах оленихи. Вглядываясь в милое личико боярышни, Позвезд вспомнил то холодное осеннее утро, когда впервые увидел девушку, пострадавшую от удара разбойника.

Она казалась хрупким цветком, смятым грубыми руками лихих людей. И, забыв обо всем, Позвезд прижал к себе лежащую в беспамятстве незнакомку и погнал коня в город, чтобы скорее вызвать для девушки лучших лекарей. Осмотрев рану на голове, эти мудрецы заявили, что за жизнь девушки, пострадавшей от лесных бродяг, беспокоиться не стоит, но что касалось ее разума, то у них были большие сомнения. Потянулись долгие дни и ночи, которые Позвезд проводил у постели больной. Он не мог понять себя — что заставляло его так поступать.

Через пару дней девушка ненадолго очнулась, открыла глаза и быстро заговорила. Прислушавшись, Позвезд понял, что речь идет о Святополке. Это заинтересовало князя, он стал задавать девушке вопросы, но она, услышав чужой голос, нервно вздрогнула и вновь ушла в забытье. И так продолжалось много раз: она приходила в себя, произносила несколько фраз, послушно принимала немного еды и питья, а затем начинала дрожать и испуганно метаться взглядом по сторонам. Девушка успокаивалась лишь тогда, когда Позвезд осторожно прикасался своей ладонью к ее горячему лбу. Незнакомка сразу замирала, покрывалась испариной, губы принимались шептать что-то непонятное, а глаза, медленно закрываясь, погружали сознание девушки в спокойный сон. Впрочем, юноша этому не особо удивлялся.

Дар врачевателя достался ему от деда по материнской линии. Мать Позвезда была дочерью валашского правителя, искусного лекаря, но мало кто ведал, что царь Зареок был еще и звездочеем. Он разумел язык звезд и умел угадывать будущее. Лет двадцать назад именно ночные светила посоветовали царю отдать единственную дочь в жены киевскому князю. Рожденный от этого союза мальчик мог стать великим мудрецом и врачевателем. А возможно — и умным правителем. Прошлой зимой валашский государь прислал внуку весточку о том, что Позвезда ждут на родине. Но юноша не спешил отправляться в далекую страну.

Когда Позвезду исполнилось семь лет, его матушка вернулась в Валахию. Княгиня Дара не пожелала оставаться на Руси после того, как князь Владимир выбрал себе новую супругу. Но Позвезда бывший супруг не позволил ей забрать. Владимира очень мучили головные боли, и избавить от них мог только маленький сын валашской царевны. Спустя несколько лет боли прекратились, и все же великий князь по-прежнему не желал отпускать Позвезда в Валахию и подарил ему Переяславль — чтобы сын-целитель всегда был под рукой.

Но сейчас киевский князь, хоть и чувствовал себя неважно, повелел Позвезду отправиться в Новгород. В Киев стали приходить тревожные сообщения о том, что Ярослав начинает высоко поднимать голову. Если новгородский князь захочет оторвать северные земли от Киева (а он легко сумеет это сделать), произойдет беда — гибель всех трудных завоеваний Владимира, гибель всей Руси. За старшим братом потянутся и другие. Не говоря уже про Святополка. Только Позвезд, обладавший даром убеждения и красноречия, сможет уговорить Ярослава не творить глупости. Вот почему переяславский князь должен был спешить.