это уж — чистая выдумка.

Его советов по медицинской части слушает…

Ага, слушает… Даже и не слышал. Есть кого Николаю Александровичу в этом отношении слушать.

Доктор де, и попросил императора полк на отдых отвести…

Ну, и так далее, и тому подобное.

В общем — сорок бочек арестантов…

Завершилось всё это крайне неожиданно. Откуда — не знаю, но получил я невероятный и фантастический подарок. Ну, чего только в жизни не случается…

Привезли нам на перевязочный пункт солдаты нашего полка… пулемет. Станковый. Австро-венгерской армии. Maschinengewehr Patent Schwarzlose M.07/12

Нет, не раненый и не испорченный, а — с иголочки…

Зелёненький такой. С небольшими следами бытования.

Бандурина не маленькая. Тяжелый. Сам не меньше двадцати килограмм, а станок — ещё столько же.

Плюс к этому две деревянных коробки с лентами. Каждая — на двести пятьдесят патронов.

— Вот, Вам…

Меня в тот момент надо было со стороны видеть!

Пробовал я отказываться, говорил, что в окопах он нужнее.

Тут один унтер красиво из положения вышел.

— А, раненых защищать…

Ну, тут резон был.

В последнее время разговоры пошли, что австрийцы на наши лазареты нападают. Фронт же не сплошная линия окопов и прочего. Есть в нём достаточно мест, через которые пробраться можно.

То там они на обоз нападут, то на перевязочный пункт. Их сейчас подальше от передовой стали отодвигать. Артиллерия противника быстро коррективы в российские медицинские приказы и положения ввела.

Сейчас у меня на перевязочном пункте свободные телеги имелись. Не те, на которых раненых эвакуируют, а — для перевозки имущества. Одна даже была подрессоренная. На эту мне Шварцлозе и приспособили. Часть станка убрали. В общем — хорошо получилось. Пулеметная тачанка, можно сказать. Мобильный огневой пункт.

Сверху это дело брезентом прикрыли.

Подозреваю, про то, что у меня такое оружие возмездия для незваных гостей есть, многие в полку и не знали.

Ну, и показали мне солдаты, как этим агрегатом правильно пользоваться.

Тут наши «Максимы» на неподрессоренных повозках артиллерийского типа давно уже перевозят. Но, только перевозят. Я же про Англо-Бурскую войну здесь много читал. Они, буры, пулеметы на повозках не только возили, но и стреляли с них. Причем, за милую душу.

На третий день отступления насели и на нас. Бочком-бочком по полям-лугам австрийская кавалерия прошла.

— Иван Иванович!!!

Мой зауряд, что первым ко мне прислан был, вправо пальцем тычет. Глазастый, парнишка…

Так… Мундиры — синие. Штаны — красные. На головах — что-то типа шлема, а сверху него — как бы такая табуреточка…

Точно, не наши…

Ага, ещё и за каким-то хреном один нетерпеливый в нашу сторону стрелять принялся…

Идиотина…

Павлин-мавлин…

Народ у меня засуетился растерянно. Понятно, мои кадры в штыковую не ходят.

— Петров! — ору санитару.

Он у меня в помощники мною самолично определен у трофейного пулемета.

— Бегу!

Бежит он… На крыльях надо лететь…

Кавалеристы лёгкую добычу почувствовали — на тентах повозок красные кресты, пехоты рядом не видно. Мы быстрее её двигаемся, вот и оторвались от полка немного на свою беду. Всё плотненько шли, а тут вот так получилось…

Упор я в левое плечо упёр…

Масло в пулемет у меня трофейное залито — солдаты и его подарили, не забыли. Каждый патрон оно смазывать будет.

Наше масло хуже. Не рекомендуют его служивые. Они такими пулеметами не первый месяц пользуются, навострились.

В Галиции много таких пулеметов в прошлом году к нам попало.

Четыре литра водички в кожух залито.

Холщовая лента с патронами на своем месте.

Готов пулемет к работе.

За обе ручки я вцепился…

Отвел предохранитель вправо.

Ну, понеслась.

Петров придерживал ленту, а я стрелял.

Австрийцы от санитарного обоза такого не ожидали. Ещё немного вперёд проскакали, несколько человек с коней свалилось. Впрочем, и им досталось.

От себя я таких талантов не ожидал…

Кавалеристы отвернули в сторону… Я же пот на лбу вытер.

Глава 28

Глава 28 Отступление через Карпаты

Дальше стало только хуже…

Неприятель нас догонять начал. Не только уже его кавалерия.

На прикрывающие отступление части русских войск теперь наседала пехота, по ним била артиллерия…

Сначала где-то вдалеке, но со временем всё ближе и ближе, стал слышен глухой гул орудий. Затем можно уже было различить отдельные разрывы тяжелых снарядов. Наконец — невооруженным взглядом увидеть громадные столбы дыма и пыли в местах боев, облачка от разрывающихся шрапнелей.

Ружейной перестрелки пехоты пока не было слышно. Она ещё была где-то довольно далеко.

— Иван Иванович, медленно идём…

Сам вижу, что медленно. Лошади устали, к тому же напоить-накормить их хорошо который день не получается.

— Скидывайте лишнее.

Легко сказать — лишнее. Ничего у нас лишнего нет.

Что, бинты и медикаменты с телег на обочину сбрасывать? Инструментарий?

Да я лучше сам пешком пойду…

Что-то и получилось скинуть, немножко лошадкам груз убавить. Толку-то от этого…

С разных мест на шоссе стягивались обозы, лазареты, штабы корпусов и дивизии. На дороге стало не протолкнуться. Случится что-то с колесом у одной телеги — готов затор. Пока её в сторону откатят — время и идёт.

К вечеру сзади отступающей лавины войск появились зарева пожаров. Это горели деревни, а также скирды оставляемых и подожженных, запасов хлеба и обмундирования.

Во как… На передовой разутые-раздетые ходили, а теперь — жжем.

Так почти круглые сутки. Днём с утра до вечера идёт бой, а ночью наши части отходят. Почти на пятки начинают наступать обозным колоннам.

У меня — порядок. Все на своих местах, никакой ругани и шума. Ни одно колесо у телег не отпало. Движемся как по расписанию, если и стоим, то это происходит совсем не по нашей вине.

Часа не проходит, как на дороге, то впереди, то сзади от нашей лазаретной колонны возникает суматоха. Кричать начинают, что неприятельская конница прорвалась и сюда движется. Кто орёт? Зачем? Скоро выясняется, что это ложный слух и все начинают двигаться дальше.

Тут вдруг вестовой прискакал. Приказ — остановиться.

Ну, приказ, так приказ. Остановились. Хоть лошадки наши отдохнут.

Кстати, почему встали? То шли, шли, а вдруг — остановиться. Ситуация изменилась?

Стояли почти трое суток. Никакой ясности не было. До нас только слухи доходили, что день и ночь жестокий бой идёт. Противник просто засыпает наши части снарядами, их пехота усердно волна за волной прёт на наши позиции. Австрийцы и германцы несут огромные потери, а наши не уступают ни пяди земли. Российская артиллерия необыкновенно удачно использует имеющиеся в её распоряжении снаряды, пехота проявляет чудеса мужества.

Разговоры пошли, что всё — больше откатываться назад не будем, снова погоним противника через горы.

Не тут-то было…

Снова получен приказ об отступлении и мы двинулись дальше. Только теперь на телегах у меня ни одного свободного местечка не имеется. Всё ранеными заложено. Многие в операциях нуждаются, а мы им только раны, сколько возможности позволили, обработали, перевязали и эвакуируем.

С Карпат спустились в равнину Галиции…

Скрипим и скрипим колёсами по довольно разбитой уже дороге. Сколько их до нашего лазарета тут уже проехало.

На меня грусть какая-то накатила. Уходим вот из галицийских городков и сел, а тут ведь нас хорошо встречали. Не все, правда. Стыдно мне даже за наше отступление. Местное население поверило в наше могущество, думало — мы тут навсегда, а мы — уходим, бросаем их…

— Перемышль? — мой зауряд, который глазастый, кивает на приближающийся город.

— Перемышль… — подтверждаю его догадку.

Вот уже куда мы доотступались.

Удержимся ли хоть здесь? Неизвестно…

Крепость сильно разрушена. Сами мы её и обстреливали, взрывали. Не так и давно её гарнизон нам сдался. Помню, как все радовались.

Под Перемышлем командование устроило отступающим частям смотр. Нашему корпусу в том числе.

Оказалось, что в полках у нас после всего этого отступления в среднем по три с половиной тысячи штыков. Я не кадровый офицер, но теперь знаю, что в военное время в полку должно быть на лицо четыре тысячи штыков. Убыль в пятьсот солдат, это если считать всех убитых, раненых, заболевших и отставших от усталости и по многим другим причинам — не так и много. Тем более, что отступали мы в непрерывных боях.

Получается, что сохранили мы свою боеспособность, имеем большие силы для дальнейших боевых действий.

Состояние моего хозяйства тоже было признано удовлетворительным. Всё ценное имущество мы не утратили. Персонал мой тоже почти в полном составе. Нет, пополнить нас бы не помешало,