хотел и сам поехать на лифте, но на то, чтобы вернуть его с первого этажа, ушло бы довольно много времени. Лифань ждать так долго не мог. Он развернулся и кинулся к лестнице.

Когда он оказался в дверях библиотеки, увиденный им парень будто бы куда-то испарился.

Лифань все-таки поддался импульсу и рванул прочь. Зачем? Даже если допустить, что незнакомец и в самом деле Сывэнь, то это не отменяет того, что они, в сущности, были друг другу уже почти чужими. А если так, то чего же он вдруг забеспокоился по поводу Сывэня?

А вдруг вид физиономии Лифаня доставит старому другу только боль?

Лифань помотал головой, прогоняя мысли, и решил поверить, что принял незнакомого человека за бывшего приятеля, просто потому что зачитался.

Глава 8

После дневных пар Сяоюнь села на поезд до Синьчжу. Когда она вернулась в квартирку, которая принадлежала ее маме, было уже поздно. Привычным движением Сяоюнь вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь. Встретила ее кромешная тьма гостиной.

Мама пришла с едой и двумя баночками земляничного мороженого примерно в семь часов. Основным блюдом на ужин у них были горячие свиные ножки с лапшой. Мама купила еще набор закусок с соевым соусом и специями, салат из шинкованных морских водорослей и жаренные с чесноком листья хикамы.

Сяоюнь, раскладывая все эти вкусности по тарелкам и мискам, спросила у мамы:

– А чего это ты решила купить ножки?

– А ты не помнишь? Ты их когда-то очень любила, – отозвалась мама из соседней комнаты. Она переодевалась в домашнюю одежду.

– Правда? – Сяоюнь не могла такого припомнить.

– В средней школе ты только их и ела. И при этом не полнела!

– Понятно.

Сяоюнь разложила на столе палочки и приборы, а мама как раз вышла из спальни. В квартире горели только лампа дневного света на кухне и лампа над обеденным столом – от нее исходил теплый желтоватый свет. Мать и дочь принялись за нехитрый ужин.

Сяоюнь медленно ковырялась палочками у себя в миске. Ей подумалось, что ее мысли такие же спутанные, как и лапша в плошке. У девушки перед глазами все витали сны, которые она пережила за последние два дня. Ей припомнились и школьная форма, и здание школы. Чтобы удостовериться, что она ничего не путает, она в тот же день по возвращении в общежитие полистала зарисовки в скетчбуке. Все было точь-в-точь как у нее в сновидениях.

Но разве в нашем мире бывают вещие сны?

– Мам, а я случайно никогда не ходила в школу «Нэйху»?

– Что? – Мама, похоже, не поняла вопроса.

– В общем… Не помнишь ли ты, бывала ли я когда-либо в школе «Нэйху»? Я чего-то такого не помню…

Такие признания любой другой человек, скорее всего, счел бы за бред. Но если кто-то и мог понять Сяоюнь, то это ее мама.

– Да вроде бы нет. Ты никогда там не была.

– Вот оно как.

Мама отложила столовые приборы. На лице у нее появилась тревога.

– С тобой все в порядке? Голова не болит?

– Нет-нет, все нормально. Я просто так спросила.

После той страшной аварии у Сяоюнь было столько осложнений, что и не перечесть. Ладно еще уродливый рубец на лбу, так теперь и какие-то странные фантазии. Врачи установили, что у Сяоюнь была «диссоциативная амнезия».

После ДТП она еще несколько дней не могла прийти в себя в больнице. Доктора утверждали, что у нее от сильного удара все помутилось в голове. У Сяоюнь из памяти просто выпали некоторые части прошлого.

Сначала оставалась еще надежда, что это со временем пройдет, а память восстановится. Но нет, вплоть до настоящего времени Сяоюнь не помнила некоторых вещей, о которых ей рассказывали посторонние. Даже если бы вы поинтересовались, какие именно, на ее взгляд, фрагменты своей жизни она забыла, то Сяоюнь бы не нашлась что ответить. С ее точки зрения девушки, жизнь все еще была вполне полноценной и увлекательной, будто бы ничего из нее и не выпало.

Более того, Сяоюнь вполне могла пересказать все важное, что с ней произошло с начальной школы до сегодняшнего дня, в том числе как они праздновали каждый ее день рождения, с кем она сидела за одной партой в том или ином классе и так далее. Вот только бывало так, что люди сомневались в некоторых деталях, о которых она упоминала. Нередко в ответ на ее рассказы звучало что-то вроде «Нет, дело было не так» или «А я не так это помню».

При этом далеко не все из того, что Сяоюнь втолковывали другие люди, соответствовало ее воспоминаниям.

Но не могла же вся ее память целиком стать одной сплошной иллюзией? Сяоюнь и сама начала подозревать, что с ее воспоминаниями творится что-то неладное.

Единственное хорошее, что было во всей этой ситуации, – то, что утрата воспоминаний не особо расстраивала Сяоюнь. Ведь она и сама не знала, что пропало из ее памяти.

Правда, это не мешало окружающим глубоко сожалеть по поводу того, что с «бедняжкой» случилась злополучная травма головы. И особенно сокрушалась по поводу этого мама.

– Я наелась. – Мама отодвинулась от стола. К гарнирам они даже не притронулись. – Приберешься, когда поешь? А то мне надо снова уходить.

– А ты куда?

Сяоюнь бесстрастно проследила за тем, как мама поднялась и отправилась в спальню переодеваться.

– Заочные занятия. А потом еще надо заскочить в офис.

– …

Вроде бы она переехала в другой город, но мама все равно вела с ней прежние разговоры. Мать и дочь стали проводить гораздо меньше времени вместе, и Сяоюнь с трудом верилось, что для мамы работа по-прежнему была главной составляющей жизни.

Сяоюнь придержала дверь. Мама уже подхватила портфель и ключи от машины.

– Печенье тетушке Инмэй передала?

– Да, все уже у нее.

Сяоюнь не удержалась от мысли, что мама вечно больше всего беспокоилась за посторонних людей.

– Прости, мне не стоит корить тебя за то, что ты забываешь что-то сделать. Я же и сама постоянно забываю, что ты у нас после травмы.

И с этими словами мама вышла за дверь, оставив обомлевшую дочь наедине с собственными мыслями.

Если говорить откровенно, то Сяоюнь в своем состоянии ничего особенного не видела. И в этом они с мамой не сходились. Сяоюнь желала другого. Вот бы мама не тревожилась из-за того, что она что-то не сделала – и плевать, попала она в аварию или нет. А еще сильнее хотелось, чтобы вместо пустых извинений мама