— Кто эта Габриэлла?

— Сейчас она хозяйка салона красоты. После исчезновения Элены она уволилась из гостиницы и вышла замуж за парня, с которым встречалась. Она многое недоговаривала, как мне тогда казалось, ну или пыталась сделать вид, что знает что-то, чего не знают остальные. Ольга сначала категорически отрицала то, что у дочери могли быть какие-то серьезные отношения. Но мы же знаем, что родители порой узнают обо всем последними. Помню, как она настаивала, что Элена всегда приходила со смены вовремя и ночевала только дома.

— А как же та, последняя ночь?

— Да, вот с этим вышла неувязка. Ольга в тот день рано легла спать и не дождалась дочь с работы, потому только утром обнаружила, что та не ночевала дома. Позвонила ей на работу, а там уже разыскивали ее. Элена была очень пунктуальная, и то, что она не пришла и никого не предупредила, вызвало у всех страшное удивление. Ее на работе любили и ценили, были страшно расстроены, помогали следствию и ничего не скрывали. Только это ничего не дало.

— А записи с камер вы смотрели? Ее шкафчик проверяли? Свидетелей опросили? — спросила я, сгорая от любопытства.

— Да вы просто как заправский детектив! — улыбнулся Шнайдер. — Мы все следственные действия тогда провели, но безрезультатно. Шкафчик ее был относительно пуст, никаких личных вещей там не было, висела только ее униформа. На записях было видно, как Элена вышла с работы одна, вовремя. И отправилась в сторону города. На автобус, которым добирались некоторые сотрудники, не села, никто ее не подвозил, хотя некоторые и предлагали. Но она категорически отказалась и сказала, что хочет пройтись пешком. Тогда было лето и было еще светло. Ее видели идущей по дороге в город, но домой она так и не дошла.

— А подруга Габриэлла с ней почему не ходила?

— У той уже завелся ухажер, и он забирал ее на мотоцикле. И хочу сказать, что Габриэлла своими показаниями сильно запутала следствие и больше навредила, чем помогла. Вначале она с диким упорством доказывала, что у Элены был парень, с которым было все очень серьезно. Настолько серьезно, что Элена собиралась бросить мать и уехать из города с ним. Потом наоборот начала говорить, что мы ее неправильно поняли и это был какой-то случайный знакомый и ничего серьезного у них не было. Мы только время с ней зря потеряли.

— Удивительно, как она из горничных стала хозяйкой салона? Ее родители ей помогли или парень?

— Нет, как раз родители у нее были никудышные. Отец был пьяница, замерз как-то в сугробе, мать тоже регулярно прикладывалась к бутылке, ее, правда, за это не осуждали, при таком-то муже понятно, что сама начнешь пить. Парень у Габриэллы из семьи хоть и порядочной и трудолюбивой, но тоже небогатой. Но как-то получилось у нее, не знаю. Я в то время уже тут не жил.

— Интересно было бы с ней поговорить об Элене, — сказала я, но Шнайдер возразил:

— Не думаю, что есть смысл бередить старые раны. Такие расспросы причиняют ее матери страдания. Раньше она искала дочь, дергала полицию, писала в газеты, даже не телевидение, потом смирилась и приняла тот факт, что ее дочь больше не вернется. Дело закрыто.

Я не совсем поняла, как мои расспросы Габриэллы могут причинить страдания Ольге. Да и с чего он взял, что Ольга смирилась, ей просто не оставили шансов найти дочь. Да и такое отношение полицейского, пускай и бывшего, к своему делу показалось мне странным. Что значит: не бередить старые раны, если девушка так и не нашлась. А если ее убили, то где тело? Кто убийца? Он ведь должен быть наказан.

Я решила во что бы то ни стало поговорить с Габриэллой. Но на следующий день в салоне ее не было. Были молоденькая девушка, которая стояла за креслом и стригла машинкой пожилого мужчину, и маникюрщица лет сорока, раскладывавшая свои инструменты в ожидании клиенток. Когда придет хозяйка и придет ли она сегодня, они не знали, единственный выход был записаться к ней на стрижку. Свободное время в записи оказалось на завтрашнее утро. Ну что ж, дождусь завтра, тогда и выясню.

Но утром Меланья перехватила меня, уже сильно опаздывающую, возле калитки. Ее прищуренные глаза в лучиках морщин смотрели с интересом, а рот улыбался сам по себе:

— Доброе утро! Куда это вы так рано?

— Вот решила сделать прическу.

— Прическу? — почему-то с удивлением спросила она. — Ой, не стоит настолько серьезно воспринимать наши стариковские посиделки в саду.

Я даже вначале не поняла, о чем она говорит. Потом до меня дошел смысл, и я рассмеялась:

— Нет, нет, что вы! Мне просто пора подстричься. К барбекю у вас это не имеет никакого отношения.

И оказалось, что такой ответ ей не понравился:

— Ну конечно, — протяжно сказала она, — мы, местные старики, не достойны даже вашей стрижки.

Я опешила от такого вывода и не знала, что сказать на это. Но тут раздался голос Симеона откуда-то со стороны их дома:

— Меланья, дорогая, где ты?

Меланья резко повернулась и, не попрощавшись, ушла в дом.

— И вот скажите мне на милость, что это было?

Оказалось, у нашего странного разговора был свидетель. У ворот стоял Шнайдер, опираясь на свою неизменную трость.

— Сама не знаю! — развела я руками. — Доброе утро и чао, мне надо торопиться, извините.

Как я ни старалась идти быстро, но к назначенному времени опоздала. Но и Габриэлла, которую я опознала по серьезным габаритам, вся затянутая в блестящее платье, в черном фартуке, из карманов которого торчали ножницы и расчески, была занята. Она разговаривала с кем-то по телефону. Обернувшись на мое приветствие, ответила кому-то в трубку: «Уже здесь». Со мной она поздоровалась коротко и, усадив меня в кресло, резко накинула на меня черную накидку. «Не очень хорошее начало», — подумала я.

— Как хотите подстричься?

— Так, как сейчас, только покороче, — ответила я.

Мыть мне голову хозяйка салона не стала, пару раз пшикнула водой из пульверизатора и защелкала ножницами. Про себя я молилась всем парикмахерским богам, чтобы мне не пришлось потом ходить в шапке. Я попробовала заговорить с Габриэллой о погоде, но та в ответ только угукала, никак не поддерживая разговор.

Это был полный провал моего такого, казалось, чудесного плана.

Потом она схватила фен и яростно начала сушить и укладывать мои несчастные волосы. Но оказалось, что Габриэлла таки — профессионал своего дела. Из зеркала на меня смотрела обновленная, даже слегка помолодевшая я. И