мне настолько понравилось увиденное, что я, забыв обо всем, сердечно ее поблагодарила, на что грозная Габриэлла немного растаяла и, улыбнувшись в ответ, сказала:

— Пожалуйста, и приходите еще!

И тут я вспомнила, что же хотела от нее на самом деле:

— Извините, я бы хотела с вами поговорить об одном давнем деле.

Улыбка сразу же сползла с ее густо накрашенных пухлых губ.

— Двадцать евро, — ответила она мне и выбила чек.

Я рассчиталась и вышла. Растерянно стоя на улице с новой прической, я думала, что же делать дальше, когда меня окликнули:

— Извините, нас не представили, но я знаю, кто вы.

Это была Ольга.

— Я знаю, зачем вы приходили к Габриэлле. Но она не будет разговаривать с вами о моей дочери. Я много раз пыталась узнать у нее правду, но все бесполезно.

— Это я поняла. Но я не поняла, как она догадалась, что я хотела у нее спросить.

— Я думаю, ее кто-то предупредил.

— Она кого-то боится?

— Не знаю. Со мной она тоже не хочет говорить об этом. Особенно после того, как я нашла подтверждение ее словам.

— Словам о парне?

— Да. Не знаю, насколько это парень. У меня сложилось впечатление, что это был, скорее, взрослый мужчина, возможно, женатый.

Я с удивлением посмотрела на Ольгу:

— А в полицию вы сообщили? И как вы узнали?

— Я нашла письма от него. Вернее, одно письмо и несколько записок, в которых он звал Элену на свидания. И нет, официально не сообщила. Когда я нашла их, то дело моей дочери уже никому не было интересно.

— Может, стоит рассказать Шнайдеру? — предложила я.

— Он в курсе этих писем, — коротко ответила Ольга.

Мы попрощались и разошлись в разные стороны. В этот момент я увидела, что Габриэлла все это время стояла у окна и наблюдала из своего салона за нами.

Глава 5. Ужасная находка

Шнайдер постучал мне в окно кухни, а я в ответ махнула в сторону входной двери, показывая, что он может зайти.

— Вы что, не закрываете дверь? Зря! — удивился он и, не дожидаясь моего ответа, спросил. — Вы слышали новость?

— Какую? Я сегодня даже радио не включала и никуда не выходила.

— Закончились дожди, и собственники гостиницы решили продолжить стройку. Обнаружились человеческие останки в котловане. Я узнал, что это женщина, и хотя и не верю в подобные совпадения, и боюсь думать, но возможно, это Элена.

— Почему вы так решили?

— Много лет никто о ней не вспоминал, а тут приехали вы, и все как-то разом начали говорить о ней. Это не случайно, понимаете? Вот вчера, к примеру, я столкнулся с Меланьей Петриковой, и даже она ни с того ни с сего заговорила об Элене.

— Почему вы говорите «даже она»?

— Понимаете, у них вообще не было никаких точек соприкосновения. Меланья не работала на курорте, не дружила ни с Эленой в силу разницы в возрасте, ни с ее матерью из-за разницы в менталитете. И ее, когда Элена пропала, вовсе не было в городе, она лежала в больнице в столице.

— В больнице? А что с ней случилось тогда?

— Да вот, попала в аварию по дороге в столицу, довольно сильно разбила машину, хорошо, что сама больше испугалась, чем пострадала. Она после этого больше не смогла сесть за руль, так это на нее повлияло.

— А как другой участник аварии? Сильно пострадал?

— Другого участника не было. Она просто не справилась с управлением на крутом повороте и врезалась в дерево. Когда она вернулась в город, то все разговоры о Элене уже стихли, потому что большинство было уверено, что она сбежала с мнимым «женихом». Симеон Петриков тогда ходил черный от переживаний за жену. У них же ничего нет, кроме друг друга, как у любой бездетной пары, так что могу только себе представить, как он испугался, что ее потеряет.

— Между прочим, я встретила Габриэллу в супермаркете. Она шла мне навстречу между рядами с оливковым маслом и соусами, но, увидев меня издалека, не притворяясь, будто что-то забыла и вдруг вспомнила, просто резко развернулась и ушла, чтобы не столкнуться со мной.

Шнайдер уже предупреждал меня, что все в городе в курсе, что я расспрашиваю о деле Элены, но клялся, что эти слухи пошли не от него и не от Ольги.

— Вам только кажется, что вам тут рады, — сказал он с грустью, — мало того, что вы не такая, как они, вы еще и начали расспрашивать всех о том, о чем большинство предпочло бы забыть.

— Почему забыть? Они все знают, кто убийца?

Шнайдер покачал головой:

— Может, знают, может, нет, но точно хотят, чтобы другие этого не знали.

Это действительно оказались останки Элены. Вечером уже весь городок говорил об этом.

Глава 6. Кто убийца

Погода была как в старом фильме-нуар: опять зарядил мелкий противный дождь. Как я могла не учесть эту особенность погоды, переезжая ближе к горам. Привыкнув за пять лет к жизни на теплом море, где и дождь, и снег — редкость, теперь вспоминала, как это, когда и мокро, и холодно, а ведь еще предстоит пережить зиму.

Хотя я не собиралась так рано начинать топить в доме, но пришлось. Мне так давно не было неуютно, хотя я натянула на себя столько вещей, что была похожа на капусту. Раньше в сарайчике за домом я видела немного дров, оставшихся еще от предыдущих хозяев. Собираясь в свою экспедицию за ними, я нашла резиновые сапоги в чулане.

«Мама дорогая! — пронеслось у меня в голове. — Что я наделала! Я же теперь круглый год буду носить резиновые сапоги, ну кроме зимы, когда придется носить валенки!»

Набрав пару поленьев и в другую руку мелких палочек для растопки, оказавшихся в старом железном ведре, я двинулась в обратный путь к дому. Дождь усилился, и я, рискуя упустить дрова, начала натягивать свободной рукой капюшон на голову, чтобы хоть как-то меньше промокнуть. И пока я выполняла все эти движения, зачем-то продолжая стоять под дождем, нет чтобы быстрее бежать к спасительному теплу дома, как увидела, что по тропинке к дому Петриковых кто-то шел.

Человек этот, не понятно, мужчина или женщина, был в чем-то темном, может, куртке или коротком плаще, лица не видно: на голове — капюшон. Я не смогла его узнать, но это точно был не Шнайдер, потому что хотя человек шел медленно, но палочкой не пользовался. И это не был