Ксения опустила голову, понурилась. Ей была известна печальная история Соломонии Сабуровой, жены Василия III. Родила ли она в монастыре сына, и куда потом исчез мальчик, оставалось загадкой.

Лицо самозванца без бороды и усов, по-европейски выбритое, просветлело, оживилось. Его настроение быстро менялось. Угрюмая задумчивость переходила в бурное веселье, а смех мог оборваться, разражаясь приступом злобы. Будто бы в нем сидели два разных человека.

– Подло поступил князь Василий со своей княгиней, – заявил он. – За то и поплатился! Молодая женушка его – чик, и спровадила на тот свет…

В такие моменты уродец казался Ксении чуть ли не пророком, дьявольской хитростью своей проникающим в чужие тайны. Может, и верно, что бес в него вселился…

– Хочешь, к венцу тебя поведу? – неожиданно предложил Дмитрий. – Честь по чести! Будешь не наложницей, а венчанной женой, царицей.

– Ты полячке обещался…

– Марина далеко, а ты рядом… Московиты к тебе привыкли, ты одной с ними веры, православной. А польская панна – католичка, ей креститься надобно. Некрещеную иноверку архиереи благословлять не станут и мирром не помажут.

Ксения молчала, не поднимая глаз. Соблазн был велик. Став государыней, она сможет отомстить боярам, посмевшим поднять руку на ее родных. А потом… хоть в омут головой.

– Гляди, пропадет твое счастье! – гнусавил самозванец. – Не хочешь в царицы, отправлю в монастырь, по вашему обычаю! Постригут тебя насильно, посадят в келью – попрощаешься с белым светом навеки.

– Я другого люблю, а ты мне не мил.

– У тебя, вдовица, никто любви не просит! Ты мне отдай трофей, который датский королевич сюда привез, а я тебе взамен – корону. Выбирай, боярышня: царство или монашество!

– Не мил ты мне, – дрожащим голосом повторила Ксения.

– А он мил? Почто тогда в монастырь не ушла после его смерти? Небось в верности клялась? Почто тогда не постриглась? У вас, московитов, так заведено… или я ошибаюсь?

– Твоя правда… лучше посвятить себя Богу, чем жить с немилым…

– Почто не сбежала с князем Белосельским? Звал ведь тайно венчаться и ехать в Англию, под крыло короля тамошнего? Князь из-за тебя голову мог потерять на плахе. За измену!

Дмитрий громко захохотал.

«Откуда он знает, дьявол? – похолодела Ксения. – И про Белосельского, и про трофей? Как догадался?»

– Мне бес нашептал! – прочитал ее мысли уродец. – Боишься беса? Бойся, боярышня! Жениха твоего из-за трофея убили… и тебя убьют…

* * *

В спальне горела настольная лампа, шторы были задернуты.

– Иди сюда, Альраун, ложись. Может быть, мне приснится вещий сон. И ты, как всегда, будешь рядом и протянешь мне руку помощи, если понадобится.

Сухой корешок, похожий на маленького человечка, днем находился в кипарисовой шкатулке, а каждую ночь проводил в постели Астры – под подушкой.

– Он сопровождает меня в моих снах, – объясняла она Матвею. – Там, куда ты не можешь добраться. Он – мой проводник!

Тот не скрывал раздражения:

– Какая-то деревяшка тебе дороже человека!

– Альраун – не деревяшка, а корень мандрагоры, домашний божок, верный спутник в опасных путешествиях… Неужели ты ревнуешь, Карелин?

Матвей ревновал, но ни за что не признался бы в подобной глупости.

– Ты не сыщица, ты ведьма! И методы у тебя дурацкие! Кому-нибудь скажи – засмеют!

– Не надо никому говорить…

Ее невозмутимость порой выводила его из себя. Зеркало, мандрагоровый человечек, флешка с бредовой записью… Уму не постижимо, как это все приводило Астру к разгадке преступления. Но ведь приводило!

Матвей приехал из офиса, когда она уже засыпала. Он прикрыл дверь в спальню и включил компьютер. Надо еще немного поработать. Тишину нарушали щелканье клавиатуры и тиканье часов…

Он уснул под утро, не раздеваясь, на диване в ее гостиной, с мыслями о том, что ему следовало ехать к себе домой, а не сюда, на Ботаническую. Кто он здесь? Друг? Гость? Любовник? Ха-ха! Брат? Еще смешнее…

Родители Астры уверены, что он собирается жениться на их дочери. Она заставляет его играть роль жениха, и он послушно пляшет под ее дудочку… Она вертит им, как хочет! Она…

Его сморило раньше, чем он успел довести размышления до логического конца.

Тем временем Астра досматривала предрассветный сон. Она гуляла с Альрауном по цветущему лугу, прилегающему к реке. За рекой виднелись разноцветные купола церквей…

– Какая красота! – воскликнула она, вдыхая медвяный аромат трав.

Мандрагоровый человечек продирался сквозь цветы, которые были выше его роста.

– Куда мы забрели? – пищал он. – Здесь заблудиться можно! И полно пчел! Будь осторожна! Не размахивай руками, иначе они укусят тебя!

Астра обратила внимание, что вокруг полно пчел, от их жужжания кружилась голова. Ж-жжж-ж… З-зз-зззз… Ж-ж-ж-жжж… Пчелы устремились к Астре, словно она была обмазана клубничным вареньем. Она не выдержала и начала отмахиваться…

– Ж-жжж! – разозлились пчелы. – Ззз-зз-зз!

Они лезли в глаза, в нос, в уши, запутывались в волосах и складках ее платья.

– Беги! – вопил Альраун. – Спасайся!

– Что им от меня надо? – испугалась она.

– Прыгай в реку! Ныряй!

Она без раздумий побежала к реке, бросилась с берега вплавь. Пчелы черной тучей неслись следом. Альраун плыл рядом, не отставая.

– Не бойся за меня, я же деревянный!

Пчелиный рой не отставал. Альраун потянул Астру за руку вниз, в холодную глубину… Она не успела набрать воздуха и быстро начала задыхаться. Чем ниже они опускались, тем темнее становилась вода. Мимо скользили щуки и юркие караси…

– Мы тонем… – простонала Астра. – Тонем…

– Держись!

Она изо всех сил вцепилась в мандрагорового человечка, отдалась на его волю… Пчелы потеряли их из виду.

– Поднимаемся… – словно сквозь толстый слой ваты, донеслось до ее ушей.

Они вынырнули далеко от того луга, над которым кружили насекомые. Астра хватала ртом воздух, солнце слепило глаза…

– Просыпайся, – прозвучал знакомый голос. – Уже десять. Завтрак остывает.

Это был Матвей. Он впустил в спальню солнечный свет и стоял, глядя на Альрауна, зажатого в ее руке.

Астра медленно приходила в себя. Пчелы все еще жужжали в ее замутненном сознании…

– Где они?

– Кто?