В принципе, я уже составила собственное представление практически обо всех друзьях Маркова. Не совсем понятным оставался для меня образ Александра, бойфренда Ларисы Лиманской. И еще – неординарная фигура Севы Гайворонского. Пока что, кроме разговоров, мне не на что было опереться. Но это и понятно – что еще я могла сделать в данной ситуации? В Москву ехать бесполезно – там всего лишь обнаружили труп, и все. Поездку же в Германию я считала преждевременной. Единственное, что я могла сделать в настоящий момент – это запросить материалы дела Маркова.

С этой целью я посетила своего старого знакомого – подполковника милиции Мельникова. Андрей Александрович встретил меня радушно. В общем-то, это через него я проверила косвенное алиби всех членов компании – Мельников поднял компьютерные базы данных по авиа – и железнодорожным билетам. И он был уже в курсе, каким делом сейчас я занимаюсь. Увы, Гарика Папазяна, на которого я имела небольшой зуб, привлечь мне не удалось: Он работал в другом районе, к тому же, он ловко отвиливал от разговоров со мной, отключив сотовый, а на свой рабочий телефон посадил какого-то сержанта, который всякий раз вежливо повторял мне, как попугай, что капитан Папазян уехал на вызов. В конце концов, мне это надоело, и я перестала ему звонить. Пришлось напрячь Мельникова.

– Скажу тебе сразу, это тухляк полнейший! – категорично заявил Андрей. – Я мельком ознакомился с делом – никаких зацепок. Этого Максима Заботкина, кстати, по-моему, уже выпустили – улик нет. Колоться он не намерен. Ко всему прочему, нас это мало касается, дело завели в Москве. Вот пусть они и рвут задницу на эту тему. А тебе вообще пора завершать эту бодягу.

– Это почему?

– Я же тебе говорю, парня того отпустили. Девчонке ты помогла, задачу свою выполнила.

– Ну уж нет, это дело меня заинтересовало, – возразила я.

– Ты подумай, Таня, что ты сможешь выяснить? Убийство произошло черт знает когда, черт знает где. Улик – никаких. Ко всему прочему, ты говорила, что убитый был человеком конфликтным, так что мог просто повздорить с кем-то по пьяному делу.

– Где? В аэропорту?

– А почему нет? В Шереметьево так надраться можно на радостях, из-за возвращения на родину! Я в прошлом году, когда из Финляндии из командировки по обмену опытом возвращался, так с ребятами напился, что только в поезде, уже на следующий вечер, и очнулся.

– Это – ты! А там, похоже, другое дело. Человек серьезный, непьющий…

– А я, значит, несерьезный и пьющий? – возмутился Мельников.

– И ты серьезный, – успокоила я его. – Но ты же не откажешься выпить, если есть достойный повод?

– Нет, – признался Мельников. – У меня и так работа нервная… Если еще не пить – совсем сдам.

– Ну вот, а Марков этот вроде бы вообще был убежденным трезвенником.

– Брось ты, – лениво отмахнулся подполковник. – Вот тебе факс, я предполагал, что тебе материалы понадобятся. Ничего интересного – нашли его в канаве около дороги, в трех километрах от Ленинградского шоссе, около Химок. Обнаружил тело водитель-дальнобойщик, в марте, когда подтаивать начало. При нем были документы, что и позволило установить его личность. Иначе даже это было бы затруднительно.

– А деньги?

– Вот тут, – заглянул Мельников в бумажку, – сказано: какая-то мелочь, типа двух сотен марок, кредитная карточка. Ну, и все...

– Так, значит, если он и повздорил с кем-то, то убийца не взял этого ничего? – удивленно спросила я.

– Значит, не взял, – равнодушно согласился Мельников.

– Что там еще написано?

– Ну, там всякие, конечно, протокольности – как лежал, куда смотрел, степень разложения трупа, заключение судмедэксперта и прочая подобная ерунда. А, вот тут говорится, что смерть, скорее всего, наступила больше месяца тому назад, то есть, надо полагать, в первой декаде февраля, от удара по голове тупым металлическим предметом. Вернее, не удара, а ударов. То есть, стукнули его по голове несколько раз. Скорее всего, ссора на почве личной неприязни, – с видом искушенного знатока прокомментировал подполковник. – В салоне машины твой герой повздорил с водителем, тот грохнул его по голове гаечным ключом, а когда увидел, что пассажир скопытился, свернул с Ленинградки и выкинул его в кювет. Вот и все... Слушай, Таня, давай лучше прогуляемся вместе по Набережной? Смотри, какие погоды дивные стоят!

Андрею, видимо, совсем не хотелось сидеть в душном кабинете и заниматься рутинными делами, раз он решился на такое предложение.

– Спасибо, я уже вчера нагулялась, – засмеялась я. – В другой раз – вполне возможно.

Когда я вышла из здания городского управления внутренних дел, в моей сумочке запищал мобильник. Я достала аппарат, нажала на кнопку, приложила трубку к уху и услышала взволнованный, срывающийся голос Марины Заботкиной.

– Татьяна Александровна, вы не могли бы к нам приехать? Тут просто кошмар какой-то творится! Я не могу говорить по телефону! Наш адрес запишите – Садовая, шестьдесят восемь, квартира двадцать четыре...

– Сейчас же выезжаю, – коротко сказала я.

Марина Заботкина только что закончила гладить постельное белье. Она выключила утюг, отнесла выглаженные вещи в спальню и аккуратной стопкой сложила их в шкафу. Она почувствовала, что немного устала и, налив себе минеральной воды с лимоном, прилегла с книжкой в руках на диван в гостиной. Обычно энергичная и деятельная Марина ощущала, что стала в последнее время быстро утомляться, и даже такой пустяковое и привычное занятие, как глажка, потребовала передышки. Впрочем, она и восстанавливалась достаточно быстро, просто ей требовалось немного полежать или подремать.

Однако задремать Марине так и не удалось – не успела она прочитать пару страниц, как раздался звонок в дверь. Марина вышла в прихожую и, не спрашивая, открыла замок. На пороге стоял ее муж, Максим. Ахнув от неожиданной радости, Марина бросилась ему на шею.

– Осторожнее, не скачи так, – проходя вместе с повисшей на его шее женой в квартиру, улыбнулся Максим и поставил Марину на пол.

– Тебя отпустили?! Совсем? – спросила она.

– Надеюсь, да. Во всяком случае, улик против меня так и не нашлось, и им ничего не оставалось делать, как отпустить меня восвояси. Хотя нервы мне там помотали предостаточно.

– Ой, да ты, наверное, есть хочешь, – засуетилась Марина. – Сейчас я тебя накормлю, пойдем в кухню, я сегодня блинчиков с мясом испекла.

– Да, поесть я, пожалуй, не откажусь, – кивнул Максим, прошел за женой и с удовольствием уселся на свой любимый стул.

Марина пододвинула ему полную тарелку и села рядом, влюбленными глазами наблюдая, как муж уплетает за обе щеки.

– Там меня, конечно, так, как ты, не кормили, – несколько смущенно, словно оправдываясь за свой аппетит, пояснил он.

– Ой, да что ты, ешь сколько хочешь! Я сама-то и не ем совсем почти.