И я знала, что если попаду ординатором в большую больницу, то мне повезет, если я в принципе смогу дотронуться до пациента, не говоря уже о том, чтобы назначать ему лечение. К счастью, в то время в Новой Шотландии ординатор мог обратиться в местную больницу, где в прямом смысле были только хирург, терапевт и ординатор – в порядке убывания полномочий. Ординаторы фактически вели палаты. Они осматривали пациентов в отделении неотложной помощи. Принимали их. Выписывали. Они делали все. Так что я решила ехать в Новую Шотландию.

Если ординатор, получивший диплом, все еще не знает, кем хочет стать, он может пройти чередующуюся стажировку по внутренней медицине, хирургии, семейной медицине – всему тому, что понадобится врачу общей практики. Я решила, что так и сделаю, – и влюбилась в эту работу. Я обнаружила, что в душе всегда была универсалом.

Однажды я зашла в отделение неотложной помощи, чтобы принять свою смену. Там был очень старый доктор. Причем старый в хорошем смысле – мудрый, опытный клиницист. Через час или два он спросил меня: «Почему вы выбрали эту резидентуру для тугодумов? Вы слишком умны для этого».

В двух словах он рассказал, что остальные медики зачастую воспринимают семейных врачей как больше ни на что не способных. Я не знала, что ответить, поэтому промолчала. Но с годами я поняла: мы, врачи общей практики, сталкиваемся с подобным отношением так часто, что сами начинаем видеть себя через эту призму. Если вам говорят что-то достаточно часто, вы поверите этому. Но и двадцать пять лет спустя я искренне считаю, что быть универсалом – одно из самых трудных умений в медицине.

Я горжусь тем, что смогу позаботиться о любом пациенте, который окажется в моем кабинете, будь то новорожденный или девяностолетний старик. Сможет ли кто-нибудь из моих коллег – узких специалистов сказать то же самое? Кардиолог может изложить нюансы электрической проводимости вашего сердца, но он не может работать и с новорожденным, и с девяностолетним пациентом.

Мне понадобился не один год, чтобы осознать свою значимость, и я думаю, многие коллеги – семейные врачи тоже испытывают аналогичные трудности.

А все потому, что из внешнего мира – сейчас прежде всего от правительства – до нас доносится слишком много обесценивающих высказываний. Итак, это была предыстория моего рассказа.

Когда я готовилась открыть собственную практику, правительство Новой Шотландии пришло к выводу, что в крупных городах слишком много врачей. Поэтому было решено создать препятствия для любого, кто открывает практику в городе. В частности, врачам, обосновавшимся в городе, будут выплачивать лишь 80 % от заработка их сельских коллег. Что ж, если говорить начистоту, я была молодой смуглой женщиной, живущей в Новой Шотландии. Я знала, что вероятность встретить того, кто захочет остепениться, жениться на мне и завести детей, довольно мала. Но если у меня и был хоть какой-то шанс, то, чтобы им воспользоваться, я по крайней мере должна остаться в городской части провинции.

Мне потребовалось пять лет, чтобы наладить полноценную практику. Затем местное правительство сменилось, и в Новой Шотландии началась реформа первичной медико-санитарной помощи. Поначалу мне показалось, что система здравоохранения наконец-то начнет ценить семейных врачей, обеспечивающих первичную медицинскую помощь, и в течение нескольких лет я видела перемены, от которых, честно говоря, мое сердце пело. Управление здравоохранения создало первый отдел семейной практики.

Состоялась конференция, на которой особое внимание уделялось работе семейных врачей, и я впервые наблюдала, как мои коллеги встают и рассказывают о всевозможных инновациях, которые применяют в своей практике. Я, например, говорила о разделении ответственности за психиатрическую помощь, о создании в кабинете семейного врача команды – психиатра и социального работника – для преобразования первичной психиатрической помощи.

Давний комплекс неполноценности, который развился в нас как в людях, стоящих на низшей ступени врачебной иерархии, начал исчезать. Важность врачей-универсалов признали. Пришло понимание того, что узкий специалист, скажем кардиолог, закончив работу с вашим сердцем, говорит: «Идите к своему семейному врачу». Если пациент попадает в отделение неотложной помощи, а там у него не находят инсульта, или инфаркта, или серьезной инфекции, ему говорят: «Идите к своему семейному врачу. Он разберется». Мы почувствовали, что кое-что значим. Что мы не просто маленькие винтики в гигантской машине. И это было хорошо для пациентов: их поставили в центр всего.

Затем правительство снова сменилось. Вот печальная правда о демократии в этой стране: новое правительство может прийти и просто стереть все, что люди делали раньше. Причем его единственной мотивацией, похоже, является вера в то, что предыдущая команда сделала все неправильно. Мы наблюдали, как пятнадцать лет работы пошли прахом в мгновение ока. Разрушать гораздо легче и быстрее, чем строить.

Мы были ошеломлены, но ничего не могли поделать. Я, все еще не утратившая оптимизма и идеализма, подумала тогда: «Ну ладно, может быть, это как в серфинге. Ты следуешь за волной, и где бы тебя ни вынесло на берег, там ты и окажешься, и каждый раз просто будешь пытаться немного продвинуться вперед». Но то, что сделало новое правительство, поистине шокировало – стало ясно, что оно придерживается антиврачебного подхода. Чиновники считали, что должны исключить врачей из планирования, иначе врачи будут слишком сильно влиять на принятие решений. Это все равно что строить мост со словами: «Инженеры слишком сильно влияют на принятие решений, так что давайте отстраним их».

Вскоре правительство объявило, что по всей провинции состоятся встречи, на которых врачам расскажут, как отныне будет выглядеть первичная медицинская помощь. Я пошла на одну из таких встреч, в которой участвовало около сотни врачей. С нами разговаривали так, что уж лучше бы нас называли тугодумами, как прежде. Нам заявили, что мы не должны даже думать о продлении аренды наших офисов, потому что мир меняется. Мир, каким мы его знали, исчезает.

Не буду вдаваться в подробности, но планы правительства были основаны на ошибочной или устаревшей информации, на неверных цифрах.

Например, нам было сказано, что в некоторых районах Новой Шотландии слишком много семейных врачей. Чиновники увидели, что в одной конкретной местности обосновалась группа врачей, и решили, что все пациенты живут там же, хотя это неправда. Любой, кто проработал семейным врачом свыше десяти лет, знает, что, хотя пациенты становятся старше, меняются обстоятельства их жизни и они переезжают, они по-прежнему обращаются к своему семейному врачу. Большинство моих пациентов живут довольно далеко от моего офиса, так что я обслуживаю гораздо большую часть провинции, чем хотят признать члены правительства. Но, используя неверные