что произошло. По мере того как шли часы, а пациенту становилось все хуже и хуже, его дочь, казалось, утрачивала надежду.

Я пробыл в больнице весь день, но примерно с шести вечера до двух часов пополуночи занимался только этим пациентом. Я отправился домой, чтобы немного поспать, и вернулся в семь утра. За все время, что я провел с ним, не произошло ничего экстраординарного. Не было срочной операции. Не ставили новый стент. Но работа, которую я там выполнял, работа, которая отняла много времени, – это то, ради чего я стал врачом. Я должен был присмотреть за человеком. Я должен был убедиться, что все осложнения, которые у него развились, устранены наилучшим образом и что он получил наилучшее лечение. И этот человек выжил.

У меня еще оставался долг перед его детьми. Я должен был объяснить, что происходит, подготовить их к худшему, убедиться, что они точно знают, почему отец в плохом состоянии, каковы будут следующие шаги и чего ожидать. Я всегда так работаю с семьями. Я сажусь рядом и говорю: «У вас есть время, чтобы собрать семью из Ванкувера и сделать то-то и то-то». И не имеет значения, является ли пациент пятидесятишестилетним мужчиной из семьи иммигрантов или девяностосемилетней женщиной с семидесятилетними детьми.

Люди хотят знать, что кто-то заботится об их любимом человеке и что этот кто-то найдет время, чтобы объяснить, что происходит.

Почему я это делаю? Думаю, потому, что хочу быть уверен: когда придет моя очередь, кто-то сделает это для меня. Вы можете подумать, что это эгоистично, но именно так я убеждаюсь, что делаю все, что в моих силах. В принципе, я применяю к себе стандарт, который я ожидал бы от всех остальных.

Я поступаю так еще и потому, что не я один оставался в больнице в два часа ночи. Там был ординатор второго года обучения. Там был средний медицинский персонал. Это университетская учебная больница, и я должен подавать пример. Новички учатся у меня, и если они усваивают плохие привычки, то позор мне. Я поступаю так, как поступаю, чтобы следующее поколение врачей могло видеть трудолюбивого человека предыдущего поколения, выполняющего свою работу. Я надеюсь, что, увидев мое отношение к работе, они поймут, что значит работать ради пациента. Не думаю, что с моей стороны самонадеянно полагать, будто я делаю все наилучшим образом. Мне очень повезло работать с лучшими врачами Торонто, Бостона и Нью-Йорка. У меня были замечательные наставники, которые показали мне, как надо работать, и я до сих пор равняюсь на этих людей.

Я думаю, важно, что я работаю не только для себя. Не только для того, чтобы получать зарплату. Не только для того, чтобы быть как те великолепные телевизионные врачи. Я работаю потому, что множество людей рассчитывает на меня. В центре всего, конечно, пациент, но есть и его семья. В команде есть и другие медицинские работники, так что я должен работать и ради них. Я должен оставаться в больнице допоздна, чтобы другой врач не расстраивался, думая, будто он единственный, кто приходит в одиннадцать вечера. Я должен быть там, чтобы мой ординатор знал, что именно так все и делается. Я должен быть там, чтобы родные пациента понимали, что происходит, и знали, что кто-то присматривает за их любимым человеком.

Вот почему я это делаю. Звучит не так сексуально, как история об имплантации дефибриллятора или о шестичасовой процедуре для какой-нибудь очень важной персоны. Но я с нетерпением жду своих недель в отделении коронарной терапии. Я всегда отдыхаю перед этими неделями, потому что они физически изнурительны и эмоционально сложны. Но они также приносят предельное удовлетворение.

13

Никогда не знаешь, с чем столкнешься. Майк Эртель

В отделении скорой помощи может произойти что угодно. И хотя нет двух одинаковых случаев, опытный врач скорой помощи очень хорошо знает, что делать, когда кто-то поступает с инфарктом, сильной головной болью или затрудненным дыханием.

Однако время от времени что-то происходит впервые – нечто настолько невероятное, что врача даже не учили, как с этим разбираться.

Майк Эртель – врач скорой помощи в Келоунской больнице. Он вспоминает два случая, к которым его никто не готовил.

Фото предоставлено Interior Health, Kelowna, BC

Первая история произошла, когда я был врачом скорой помощи в Корнуолле, Онтарио. Там я оттачивал навыки. Я проработал там некоторое время и повидал много травм, но, когда истекали последние недели перед моим переездом на запад, в Британскую Колумбию, я столкнулся с чем-то совершенно новым.

Было два часа ночи. Когда работаешь в таком маленьком городе, как Корнуолл, нет ничего необычного в том, что в это предутреннее время ты единственный врач в больнице. Мне позвонили из детского отделения и сообщили, что на свет появились недоношенные близнецы. Роды начались на двадцать девятой неделе, поэтому, когда у женщины неожиданно начались схватки, не было времени отвезти ее в большую больницу в Оттаве. (Как правило, врачи предпочитают, чтобы недоношенные дети рождались там, где есть отделение интенсивной терапии новорожденных.) Мне сказали, что один ребенок чувствует себя хорошо, но у другого коллапс легкого. Мне казалось очевидным, что кто-то должен вставить грудную трубку в легкое, чтобы ребенок мог нормально дышать. Я сказал, что позвоню педиатру.

Мне ответили:

– Мы ему уже звонили, и он не уверен, что справится с этим.

Я позвонил хирургу. Он сказал:

– Майк, я не уверен, что справлюсь.

Тогда я позвонил анестезиологу. Тот ответил:

– Я никогда не делал ничего подобного. Давай ты. Кроме тебя некому.

Поднимаясь в детское отделение, я нервничал, как никогда в жизни, – я был в ужасе. Я понимал, почему все отказались. Малышка оказалась не больше моей ладони. Ребра были невероятно маленькими. Вставить грудную трубку хирургическим путем было очень трудно. У нас даже не нашлось достаточно маленьких трубок, так что мне пришлось взять зонд для кормления. Сердце девочки изо всех сил старалось поддерживать в ней жизнь, колотясь со скоростью сто пятьдесят ударов в минуту, что примерно на пятьдесят процентов быстрее, чем обычно. Это означает, что ребра тоже двигались с большой скоростью, и пространство, в которое я должен был попасть, было очень маленьким.

Это не то, чему обычно учат врачей скорой помощи. Я довольно регулярно делал эту процедуру взрослым, но ближе всего к тому, что мне предстояло сделать сейчас, было практическое занятие во время курса травматологии, когда мы вставляли грудные