Дверь открыл молодой мужчина с нескрываемым удивлением на лице. Я сразу же показала удостоверение и сообщила, что намерена поговорить с ним о Терехове. Парень немного смутился, но потом все же предложил войти. Дома, кроме него, никого не было, но он предупредил, что хотел бы поговорить как можно быстрее: с минуты на минуту должны вернуться жена и дочь, и ему бы очень не хотелось, чтобы они видели меня и узнали причину моего визита. Еще бы, подумала я. А кому бы хотелось?

Мы прошли на кухню.

— Вы знаете Павла Терехова? — задала я свой первый вопрос, ответ на который и так знала. Задала так просто, для проформы. Для начала разговора.

— Да, — ответил Сергей Анатольевич коротко.

— Какие у вас были отношения?

— Не могу сказать, что мы дружили. Скорее у нас были деловые отношения, причем не по работе, а так — по знакомству.

— Понятно, — я как могла более сурово посмотрела на него. — Ну и как?

— Что как? — не понял он.

— Ваши отношения? — пояснила я. — Как они развивались? Не было ли между вами недоразумений каких?

— Да нет, — неуверенно ответил Бочкарев. — Мы всегда находили консенсус.

Надо же, какими словами заговорил! А сдается мне, он не знает про то, что Павла убили…

— Что вы делали позавчера вечером? — решила я подойти с другой стороны.

— Да ничего особенного. После работы был в гараже, с машиной возился.

— Свидетели есть?

— Не пойму я вас, — вдруг занервничал парень. — Зачем мне свидетели? Или вы что-то недоговариваете?

Я решила идти напролом:

— Дело в том, что примерно в это время был убит Терехов.

Эта моя фраза произвела на Сергея Анатольевича громоподобное впечатление, даже больше.

— Но я не убивал его! — Бочкарев вскочил и стал метаться по кухне. — Не убивал!

— А что, у вас был повод это сделать? — невзначай бросила я.

— Что бы вы там себе ни думали, но я его не убивал. Был в гараже, машину свою смотрел.

— Ну и что? Она у вас в рабочем состоянии?

— А это тут при чем? Ну, в рабочем. Какое это имеет значение! Я не стал бы убивать Павла… Хоть он мне и не товарищ, но все равно…

— Мы знаем, — я встала сама и усадила Сергея на место, — гораздо больше, чем вы думаете. Так что в ваших же интересах рассказать мне сейчас всю правду, — совсем мирно предложила я.

— Какую правду? Правда в том, что я его не убивал.

— Замечательно, — кивнула я, а про себя подумала, что пришло время хорошенько прижать парня. Интуитивно я уже почувствовала, что он говорит правду. Но… интуиция интуицией, а против фактов не попрешь. Поэтому мне и надо было услышать от него все до конца. Хотя и тогда не будет полной гарантии, что убийство — не его рук дело. — Предположим, вы его не убивали. Но подумайте и ответьте мне честно. Вы от его смерти что-нибудь выигрываете? Точнее, не так, сформулирую вопрос иначе. У вас больше проблем с живым Тереховым или мертвым?

— Вы меня совсем запутали. — Сергей опустил голову. — Что вы хотите сказать? Что вам от меня надо?

— Отвечайте, — громко потребовала я, — вы прекрасно меня поняли.

— Вы меня подозреваете, это я понял. Но клянусь вам, что его не убивал. — Бочкарев вдруг ясными глазами открыто посмотрел на меня. — Слушайте, а вы меня не разыгрываете? Пашка, может, жив и здоров, а вы тут со мной разборки устраиваете. Где его убили и как?

— Вы брали у него деньги, — медленно заговорила я, — очень большую сумму. Отдали только треть, а на остальное набежали такие проценты, что расплатиться очень проблематично.

Сергей улыбнулся как-то невесело.

— Вы на самом деле все знаете. Тогда к чему весь этот спектакль?

— Я хотела услышать от вас.

— Вы мне говорите, будто Терехов убит, и хотите, чтобы я признался в том, что должен ему большую сумму. Ну подумайте сами, как это выглядит. Но в любом случае скажу одно: я его не убивал.

— Ладно. — Разговор мне уже надоел. — Прошу вас никуда не уезжать. Возможно, мы еще поговорим.

Я вышла из квартиры и закурила прямо в подъезде. Поднимающаяся по лестнице бабулька посмотрела на меня такими глазами, будто испепелить хотела. Возможно, она бы что-то мне и сказала, но я так вызывающе глянула в ответ, что старушенция, у которой лицо сразу стало испуганным, решила со мной не связываться. Вот и хорошо. А то я не в том настроении, чтобы с кем-то выяснять отношения. Особенно с посторонними старушками да еще по поводу курения в подъезде.

Сегодняшние визиты очень мне надоели. И самое гадкое, что я толком ничего не выяснила. Бочкарев скорее всего не врет. Займусь им потом, когда проверю все остальные версии. А сейчас надо возвращаться домой и нормально поесть, к тому же принять ванну.

Через тридцать минут я уже входила в квартиру Горошка. Он вернулся с работы и торчал на кухне, что-то пытаясь приготовить. Там же стоял магнитофон и орал на всю мощь.

— У тебя праздник? — спросила я из прихожей, скидывая туфли.

— Что? — На мгновение из-за угла мелькнул его рыжий хвост.

— Чего это у тебя музыка так орет? — Я вошла в кухню и убавила громкость.

— Праздник каждый день, — сказал Максим, переворачивая на сковороде котлеты, — а особенно, когда ты у меня в гостях.

— Сам сделал? — почти с восхищением, вдыхая сумасшедший запах, спросила я.

— Купил, — нисколько не смутившись, отрапортовал он своим баском.

— Странно. Пахнут по-человечески. — Я наклонилась ближе к плите.

— Так говорить не надо, — наморщил Горошек нос. — Не надо, чтобы пахло по-человечески, пусть пахнет по-говядински или по-свинински.

— А… — Больше слов у меня не нашлось, и я от души рассмеялась шутке.

А потом пошла переодеваться и в душ, на секунду заглянув на кухню и сообщив Максу об этом.

— Ты там недолго, а то все остынет.

— Мигом, — откликнулась я и нырнула под струйки воды.

Так мечтала полежать в горяченькой ванне, насладиться полным расслаблением… Но запах котлет сделал свое дело — мне ужасно захотелось есть. Пришлось довольствоваться душем — я только позволила себе закрыть глаза и отключиться от всего мира под горячими струями.

— Ну что ты застряла? — Максим постучал в дверь. — А разогревать котлеты нельзя, они развалятся. И холодные будут невкусные…

Мне плохо было слышно, но суть я уловила и решила, что перед сном можно будет посетить ванну еще раз. Поэтому окатила себя напоследок прохладной водой, вытерлась, юркнула в большой махровый халат, который мне любезно выделил Горошек. Сказал, что терпеть его не может и выбросить тоже — мама подарила. Вот он у него лежал-лежал, а теперь понадобился. Через минуту я вышла — свежая, как майская роза.