– Я схожу за водой, командир, – не то спросил разрешения, не то сказал утвердительно Смола, покусывая рисовый росток. – Я принесу ее, даже если последний литр хранится у имама этого кишлака. Поверьте мне.

Он поправил ремень на плече, похлопал ладонью по винтовке и уже собрался сделать первый шаг, как я взял его за локоть.

– Постой. Не надо никуда идти.

Только сейчас мы заметили, что на противоположном краю поля, чуть высунувшись из-за дувала, стоит пацан лет двенадцати в черном шальвар-камизе и держит на плече внушительного размера кувшин. Лилась бы из кувшина вода, а вместо пацана стояла бы голая девушка – один в один была бы картина Энгра «Источник».

Остап, сунув пальцы в рот, пронзительно свистнул и помахал рукой.

– Эй, бача! Come to us!

Мальчик не реагировал. Единственное, что он сделал, – так это вышел из-за дувала и демонстративно, словно рекламируя или дразня, переложил кувшин с одного плеча на другое.

– Он не понимает по-английски, – сказал Смола.

– Надо его чем-нибудь заманить, – предложил Остап.

– Он сам придет, если ты не будешь так громко кричать и размахивать своими ручищами, – посоветовал Удалой.

– А чем тебе мои руки не нравятся? – пожал плечами Остап.

– Нравятся. Хорошие руки. Зависть горилл.

Смола, знающий несколько слов и фраз по-арабски, опустил винтовку на землю, поднял руки над головой и насколько мог миролюбиво крикнул:

– Маша! Андак майун? Шариба! (Иди сюда! Вода есть? Мы хотим пить!)

Мальчик понял и, не торопясь, пошел к нам по меже, разделяющей посевы риса.

– Такое ощущение, – произнес Остап, сплевывая под ноги, – что он нас ждал здесь с этим кувшином.

– Да, конечно, – съязвил Смола. – Фролов позвонил ему и сказал, чтобы тот нас напоил.

– Лишь бы не до смерти… Кто первым будет?

– Я первый, – предложил я, но Остап возразил:

– Нет, командир, ты нам еще пригодишься. Давайте лучше я.

– После тебя, как после коня, там пить уже нечего будет, – отозвался Смола и облизнул пересохшие губы.

– Тогда я, – решил Удалой, и против его кандидатуры никто возражать не стал.

Мальчик шел не спеша, но без опаски, глядя себе под ноги, чтобы не оступиться. Не дойдя до нас метров пять, он остановился, покачал кувшин, чтобы в нем булькнула вода, и, протянув ладонь, потребовал:

– Нукуд!

Мы переглянулись.

– По-моему, – неуверенно произнес Смола, – он денег хочет.

– Правильно делает, что хочет, – согласился Остап. – У него тут, может быть, бизнес поставлен.

– Лейса нукуд, – ответил Смола и для пущей убедительности похлопал себя по карманам, набитым патронами и гранатами. – Ноу мани!

Мальчик отступил на шаг, отрицательно покачал головой и повторил:

– Нукуд!

Я снял с руки старенькие японские часы «Касио шок» и протянул мальчику. Тот взял, без интереса рассмотрел и, отрицательно качая головой, вернул. Затем пробежал по мне цепким взглядом и коснулся рукой вставленного в винтовку магазина:

– Раса-аса, – сказал он.

– Чего? – не понял я.

– Он патронов хочет, командир, – объяснил Смола, расстегивая карман на груди. – А ты ему какую-то детскую игрушку предлагаешь. Он же пуштун. Пуштун без патронов – никак.

И насыпал в грязную детскую ладонь десяток патронов.

Мальчик делово затолкал их в свой карман и только после этого протянул кувшин Смоле. Смола, как и было оговорено, передал его Удалому.

Пока Удалой жадно, со стоном пил, проливая воду на подбородок и шею, мы смотрели на него и глотали слюну.

Мальчик кривил губы, улыбался, рассматривал нас. Потом склонил голову набок и, потирая ладонью лицо, заговорил. Я расслышал только пару слов, вроде «мушкела» и «амрики джунди». Удалому сейчас было наплевать на мальчика, и он не стал отвлекаться, а мы вопросительно посмотрели на Смолу, чтобы тот перевел. Смола поморщил нос, будто собирался чихнуть, схватил мальчика за плечо и притянул к себе.

– Амрики джунди?! – переспросил он.

Мальчик кивнул, что-то еще добавил, показывая куда-то в пустыню.

– Что?! – в один голос спросили мы с Остапом.

– Он спрашивает, – медленно произнес Смола, – почему у всех военных сегодня проблемы с водой. Утром здесь проходил американский солдат и тоже просил пить. Только у него ничего не было. Ни денег, ни часов, ни патронов, ни оружия. А лицо – все в крови…

Мы добрались до второй координатной точки, которая находилась посреди пустыни и не была привязана к какому-либо ориентиру. Телефон молчал, медленно добирая остатки энергии из аккумулятора. Я дождался его естественной смерти и заменил новым.

Ночь наступила быстро, без предупреждения. Мы следили за солнцем до тех пор, пока оно не погрузилось в пылевое марево и не растворилось в нем. Сумерки длились несколько часов, а затем сразу наступил мрак.

Мы едва успели подыскать подходящий для ночлега овраг да собрать немного верблюжьей колючки для костра.

С темнотой пришла прохлада, и мы надеялись провести ночь в относительном комфорте. Пока мы со Смолой разжигали костер, высекая искры на кучку растертой в порошок соломы, Остап и Удалой бродили неподалеку, собирая хворост и выискивая каких-нибудь ползучих гадов, которых можно было бы поджарить и съесть.

Я подготовил себе походное ложе: выкопал небольшое углубление и соорудил из камней бруствер. Получилось что-то среднее между окопом и могилой. Велел бойцам соорудить подобные фортификации, расположив их прямоугольником. Таким образом у нас получилась небольшая крепость, защищенная с четырех сторон каменными кладками, из-за которых мы могли вести прицельный огонь и которые надежно защитили бы нас в случае стрельбы извне.

Первым дежурить вызвался Остап. Он все равно не мог уснуть голодным и был занят поджариванием скорпионов, которых наловил под лежащими плоскими камнями. Мы дружно отказались от его предложения разделить его трапезу, чем, по-моему, сделали нашего богатыря немного счастливее.

Засыпая, я слышал, как Остап аппетитно хрустит поджаренным скорпионом, и почему-то вспомнил лето на нашей даче, свежий березовый лес, мангал у пруда, ароматный дым, струящийся от углей и шипящих на решетке ребрышек. И сердце вдруг дрогнуло от острой, невесть откуда пришедшей тревоги…

… – Командир!

Я открыл глаза и сразу сел. Кромешная тьма, гигантское звездное небо и тень Смолы рядом. Он тихо тряс меня за плечо.

– Командир, у нас соседи… Я хочу проверить, кто они…

Я поднялся, прихватив с собой винтовку. Перешагнул через давно потухшее и холодное кострище, обошел беззвучно спящего Остапа и его сложенный из камней бастион. Смола тихо шел куда-то во мрак, непонятно как ориентируясь в невидимом пространстве. Метров через сто он остановился и лег грудью на песчаный гребень, приглашая и меня последовать его примеру.