время она была в моих руках, даже не дернулась, смотрела мне в глаза и зло сопела. На ее губах застыл невысказанный ответ… я знал, что она хотела ответить… Но с ее губ срывается другое…

Пронизывающий холод застыл между нами, стирая то безумие, что происходило в этих покоях минуту назад.

— Нет, — прерывисто ответила она мне.

— Вышла, — зло крикнул я жене.

Недовольная эрна властно крутанулась на роскошных туфлях, царапая каблуками глянцевый пол, ослепив своим ярким платьем, скрылась за дверью.

Нехотя отпустил из своих объятий зеленоглазую дьяволицу. Дал возможность вздохнуть полной грудью, обдумать. Начал сомневаться в правильности своего решения, сделать своей здесь и сейчас, без права на выбор… Я был уверен, что она сама придет ко мне. Напряжение между нами росло, оно сводило с ума…

Я был готов к крикам, выдвинутым с ее стороны условиям и даже любой названной сумме золотых монет. Но… она отшатнулась назад, обхватывая себя руками. В ее глазах застыло разочарование. Во мне. Я разозлился на себя. На нее. Сделал шаг к ней. Она — два шага назад от меня.

Опустила руки, вздернув подбородок.

Остановился и залюбовался ею. Не было глупых упреков, криков, просто сделала вид, что ничего не произошло минуту назад.

Даже на моем лице отразилось недоумение.

— Я могу идти? — ее голос слегка дрогнул, но не от страха…а от унижения?

Склонил голову набок. Я не мог понять, почему чувствую эту женщину. Она для меня как раскрытая книга.

Великолепна. Изящна.

Гордая.

— Нет, — жестко отчеканил я. Не ожидал от себя самого такого резкого и жесткого ответа.

Я не готов ее отпустить.

— Нет?! — удивленно уставилась на меня девушка.

— Мне нужен традиционный костюм, и ты его сделаешь для меня. И, прежде чем задавать глупые вопросы, ты должна склонить колени передо мной, этому учат даже людей, — усмехнулся, обжигая ее своим взглядом.

Глава 5

— Девушка Пламя — так называют тебя, — тряся своим пальцем в воздухе, восхищался мужчина в сшитой мною льняной желтой рубашке, что так подходила к его темному лицу и седой бороде.

— Изумрудный цветок моего сердца, источник моих сил… — восхвалял меня дядя Мади.

— Доходов ты хотел сказать, — исправила его.

— Ну вот, опять на Мади наговаривает, — бухтел пухленький торговец.

— Сейчас как сожжет девочка-пламя твою лавку, и дело с концом, — усмехнулась я.

— Ох, Древние! Вы всё слышали! Как она с бедным Мади обращается, — поворачиваясь из стороны в сторону, кричал он всем подряд, поднимая руки к солнцу и снова опуская их на красный тюрбан.

Пока он устраивал шумное представление, я то и дело возвращалась к мучившим меня мыслям и к тому безумию, что накрыло меня в покоях Верховного. Приложила пальцы к своим губам, чтобы убедиться в том, что это было на самом деле, губы и рот всё время горели, вспоминая его поцелуй. Этот поцелуй стал самым ярким и сумасшедшим переживанием в моей жизни. Это нездоровое влечение, какое-то помешательство…

Я не обманывала себя, он вскружил мне голову, я хотела его, как мужчину, была не против, и это меня очень пугало. От его взгляда и мягких прикосновений внизу живота разливалось тепло, а сердце трепетало в груди, как загнанный зверек. Все два дня пыталась не думать об этом, но каждую минуту всё напоминало о нем. Каждое его прикосновение к моей коже, каждый сумасшедший поцелуй его мягких губ. Я начинала себя ненавидеть, чувствовала полную опустошенность.

В тот момент, когда услышала «Ваша жена», мое сердце рухнуло в чудовищную пасть трэпта. Мое сумасшествие от его прикосновений, то, как он на меня смотрел, разбилось на тысячу осколков, осыпаясь на пол его спальни стеклянной крошкой. Он хотел, чтобы я была наложницей или худшее, что могло быть для меня, рабыней без права на отказ и без власти на свое тело и свободы. Отчаяние затопило грудь. Я не знаю, на что я надеялась, сгорая в его руках, наслаждаясь его поцелуями, его жилистым и крепким телом, к которому льнула, как кошка. Я не жалею о том, что случилось, но ругаю себя за то, что позволила мысль о том, что могу надеяться на…

На что? Древние! Ну на что я могла надеяться, я — женщина, он — мэрн. Злилась, как песчаный турун, когда упускает добычу. Эта маленькая ящерица начинает бегать по всей пустыне, издавая пыхтящие звуки и выпуская облачка дыма. Вот дыма мне точно не хватает. Топнула от злости ногой, поднимая клубы пыли. Нервно поправила идеально сидящее на мне платье такого же цвета, как рубашка Мади, не зная, куда деть свои руки. Выкинула его из головы. Правитель точно бегать по вонючим улочкам нашего города не будет в поисках швеи, найдет другую в своем городе блеска и роскоши. Мади продолжал выступать, смеша народ. Кое-кто оборачивался в поисках зрелищ на шумном базаре, а кто-то проходил мимо, и голову в нашу сторону не повернув.

— Ладно, Мади, дай мне самые лучшие шелковые ленты, — прервала его выступление я.

— Другое дело, мой сахарный цветок, — широко улыбнулся мужчина, одну за другой вывешивал ленты на нити, что были протянуты между деревянных столбов его лавки над головой. Цветные тонкие ленты струились разноцветным водопадом.

Взгляд упал на ярко-алую и молочного цвета ленты. Провела рукой по струящимся тканям, пропуская сквозь пальцы. Они переливались на солнце, словно драгоценные камни, сливаясь с блеском кольца моей матери. Прошлась рукой уже по нему. Решено.

— Возьму их, — невольная улыбка появилась на моем лице.

Отдала пару монет за товар и быстро скрылась в центре бурлящего базара. Прошло около трех месяцев, после случившегося. Я и половину не помнила, после нападения пустынного трэпта. Пустота. Брат пытался узнать о странном имени, что я выкрикивала, но и оно мне было незнакомо. Не могла найти ответа на все его вопросы. Но после той ночи, что-то изменилось во мне, нечто незнакомое чугунной тяжестью легло на мои плечи. Брат это чувствовал, но молчал. Он не поднимал эту тему, и я была благодарна ему за это. Иногда меня мучили ужасные сны и воспоминания из прошлого. А еще странные видения. Никто не знал, через что я прохожу. Просыпаясь с беззвучным криком на губах, пыталась вспомнить, что так меня напугало во сне, но не могла… О Лате я больше ничего не слышала, да и брат старался избегать этой темы, от которой он просто терял контроль, вспыхивая, как сухая ветка в костре.

Солнце уже вовсю припекало. Поправила светлый платок на волнистых