Что этот наглец себе позволяет? Разговаривает со мной на равных, да и вообще ведет себя так, будто мы уже сто лет женаты.

– Помнится, когда я тебе сказал так же, ты пожелала мне оставить имя при себе.

– Оставь меня в покое! Иди и делай, что хочешь, только молчи.

Он вдруг оторвался от стены и шагнул ко мне. Я едва сдержалась, чтобы не выставить вперед руки – оттолкнуть. Но Фрид остановился, когда между нами осталось расстояние в два локтя. Здесь было тепло из-за источника, но все равно я ощутила упругую волну жара от его тела.

– Больше всего я хочу быть с теми, кто мне дорог, – произнес без тени улыбки.

А я в очередной раз поразилась, как быстро меняется его настроение. Хотя что с него взять? Все южане такие.

Должно быть, в Этьюрдане у него осталась семья. Родители, сестры, братья… жена?

– Наверное, они гордятся тобой, – внутри начало зарождаться чувство – мстительное, разрушительное. – Тем, что ты собирался убить беззащитную женщину, которая даже отпор дать не могла.

– Ты далеко не беззащитная, – он покачал головой и подцепил прядь моих волос.

Я даже служанкам их не доверяла, потому жест показался слишком интимным – по затылку и шее скользнули мурашки, заставив поежиться.

– Но когда на одной чаше весов оказалась моя семья, а на другой – чужая женщина, я выбрал семью. Это правда. Но несмотря на это все, мне жаль, что тебе пришлось страдать.

Я усмехнулась, хотя горло свело от обиды.

– Лицемер!.. – сделала шаг назад, и прядка выскользнула из его пальцев. – Помнишь, сейчас я тоже – твоя семья.

Это прозвучало до невозможности нелепо.

Я и… он? Пфф!

Семьи у меня не осталось, все самые близкие мертвы. Да, дядя и Улвис живы, но я не могла назвать их достаточно родными. Особенно Улвиса. Хоть мы и были помолвлены уже много лет, виделись очень редко.

Мы смотрели друг другу в глаза почти не дыша. Каждый ждал, что другой произнесет хоть слово. Странно, горе-муж молчал и даже спорить не пытался. И вдруг…

– Там же рыба! – я всплеснула руками и бросилась проверять корзинку, но по закону подлости ручка расплелась, и та уплыла куда-то на дно бурлящего котелка. – Да что за невезение!

Отвлеклась на этого гада южного и забыла обо всем на свете. Сидя на коленях у края источника, с отчаяньем смотрела на белесую воду и на то, как булькают пузыри. Для меня она слишком горячая, если полезу, получу такой ожог, что несколько недель заживать будет.

Не говоря ни слова, муженек опустился рядом и, засучив рукав рубашки, сунул в воду руку. С глубокомысленным видом долго что-то искал, а потом все же извлек многострадальную корзину, в которой плавали размякшие рыбьи тушки.

– Конечно, запах у них отвратительный, – прокомментировал, кривя нос. – Ты как хочешь, а я теперь буду только жарить.

– Да поняла я, что ты жареное любишь, – пробурчала себе под нос. – А ты совсем не чувствуешь горячей воды?

Он лишь плечами пожал, протягивая то, что корзиной больше назвать было никак нельзя.

– Чувствую, конечно. Но не так, как обычные люди. Огонь в моих жилах защищает от жара.

Кожа его лишь слегка покраснела. Другой бы на его месте орал и корчился от боли. Я бросила взгляд на разварившихся рыбин, и желудок заболел от голода. Каким бы гадким ни был привкус, хотелось впиться в нее зубами, но делать это при южанине я постеснялась.

Будто ощутив мое замешательство, он встал с колен.

– Пойду поищу бассейн поудобнее. Честно говоря, от холода уже все кости болят, – с этими словами муженек удалился, оставив меня наедине с ужином.

Как мило с его стороны! Ну просто чудеса деликатности.

Фрид

Из-под земли били горячие источники, заполняя мелкие и крупные трещины в породе. Пройдя чуть дальше, я нашел совершенно потрясающий каменный бассейн, будто нарочно вырытый природой для омовения. Над водой клубился пар, заставляя верить, что подземные драконы и правда существуют. Древние, как сам Север, они согревают воду своим дыханием.

Я создал еще один магический светоч – он не нуждался в дровах и питался лишь от моей силы. Потом погрузился в чашу по грудь и откинул голову. Как хорошо… Жар проникал в каждую пору, питая и восстанавливая мой огонь.

Помню, во дворце бассейны были из гладкого розового мрамора, они наполнялись ледяной водой и освежали знойным летом. В воде плавали лепестки роз и других цветов, слуги разносили напитки, а придворные веселились и наслаждались жизнью. Девушки брызгались, весело хохоча, а мужчины глядели на облепленные влажной одеждой тела, пуская слюну.

Но вся эта культурная роскошь ни в какое сравнение не шла с горячими источниками Шерельи. Здесь все было диким, строгим с чужаками, но удивительно настоящим и живым. Шерельей называли этот остров сами северяне, у нас же все, что лежало за Белым морем, звалось коротко и ясно – Север. Хотя дальше существовали еще земли и там, по слухам, ночь стояла круглый год, а снег никогда не таял. Надо бы спросить у Фарданы, так ли это.

На миг показалось, что в клубах пара мелькнуло лицо княжны. Я посмеялся сам над собой – она пришла бы только ради того, чтобы перерезать мне горло. Если бы могла, конечно.

Что-то в ней было цепляющее, я не мог этого не признать. Гордая, прямая и хмурая, но при этом какая-то потерянная. Словно она не нашла своего ориентира в жизни и из последних сил цеплялась за чужой. Все твердила про этого Улвиса, мне он уже не нравился, хоть я его и не знал.

Фардана не такая, какой пытается казаться. Она совершенно другая.

Я опустил веки, чувствуя, как тело расслабляется. Усталость и жар источников брали свое.

Я почти задремал, как в мысли снова вклинился образ северной княжны. Как она стояла, задумчиво глядя вдаль, – прямая, как мачта корабля, статная, как истинный потомок легендарных существ. Настоящая дочь своей земли.

Внутри сделалось паршиво. Я снова почувствовал себя загнанным в клетку, обреченным делать то, к чему не лежит душа. Умом я понимал, что ее жизнь не стоит того, что находится на другой чаше весов. Не стоит моих желаний и совести, есть только долг, который нужно исполнить.

А этот случайный брак – наказание за грехи, не иначе. Пока нас связывает ритуал, я не смогу убить княжну, не убив себя самого. Но часть меня радовалась, что удалось отсрочить неизбежное.

«Сейчас я