Громыко, Министр Иностранных дел. Устинов, Министр Обороны. Андропов, председатель КГБ. Первый секретарь Московского обкома Гришин. И несколько других, курировавших промышленность и легкую, и тяжелую.

Леонид Ильич подъехал. Прошел в приемную. Обнял и поцеловал Галину. За руку поздоровался с Маришкой. Оценил ее наряд. Разом помолодел и решил, что она его не подведет.

Молодцевато вошел в кабинет. Все встали. Прошел и сел. Все сели и замолчали. Брежнев оглядел их всех. Почти всем было за семьдесят. Старая гвардия вздохнул он и начал.

Он начал с того, что Ленин ввел Нэп, находясь под угрозой краха страны. Он продолжил, не есть ли признаки краха сейчас, когда людям не хватает самого необходимого, и скоро надо будет вводить талоны. Он напомнил про Новочеркасск и вновь вспомнил Ленина и его сотрудничество с западом в части строительства производств. Он сказал также, что эти законы не отменены. Напомнил про газовые проекты.

В целом с его речью были все согласны. Лишь Суслов, серый кардинал и идеолог партии хмурился. Брежнев прервался и сказал: «Скажи, Миша, не держи в себе».

Миша сказал. Он сказал, что недопустим ревизионизм идеалов, что социализм есть неотъемлемая и неразделимая часть, что вынь один кусочек и все полетит. Он распалялся, его руки начали дрожать и тут организм подвел старика. Он сикнул в брюки. Осекся и сел. Брежнев добил его: «Андреич, социализм не начинается с грязной ж. и мокрых трусов». Все засмеялись, заржали, хлюпая и надрываясь. И даже железный «Мистер «Нет» - Андрей Андреевич Громыко улыбнулся.

Брежнев пригласил Галину и Маришку. Мужики были добиты. Они отвыкли, что в Союзе есть такие дивчины. Свободные, красивы, говорящие. Кровь с молоком. Приосанились и скинули кто по тридцать, а кто по пятнадцать лет.

Маришка предоставила проект, который готовила несколько дней. Она рассказывала о одноразовых импортных подгузниках для детей и для взрослых, при этом Суслов покраснел, необходимости организации производства и ее необъятные груди колыхались в такт словам. Мужики поплыли. Они бы приняли указ о возвращении капитализма и оформили бы его решением Политбюро. Но она этого не просила. Пока не просила.

Она закончила. Вышла. Политбюро одобрило проект строительства фабрики на пять миллионов подгузников в год. Этого было мало, но это была победа. Минфин ССР денег не дал. Не было в планах этих денег.

Брежнев сказал – государственно частное партнерство.

Так в Союзе произошло маленькое изменение.

Маришка победила и была назначена Первым замом Председателя Акционерного общества «Чистая ж…», «Чистая продукция для мам и малышей».

Председателем была Галина. Деньги на проект они собрали за три дня. Обзвонив знакомых. Денег в потенциале было еще на два проекта.

Но пока Маришка была занята проектом. Она вникала в процесс производства, процесс поставки хлопка и бумаги. Она обзванивала сотни людей и получала сотни отчетов.

Все были согласны. Но на каком-то этапе все уткнулось в невидимую стену. Деньги у них были. Но весь хлопок должен был уйти на 29очень нужные вещи. Древисина гнила. Но для нее древесины не было.

Что-то здесь было не так, и они подключили жен всех руководителей страны.

Толк был, но не очевидный. Галина съездила к отцу. Он помог, но и этого было мало.

Плюнув на все, они решили дождаться американцев.

Андрей Андреевич принял их у себя в кабинете. Здание на Смоленской площади открыло свои двери. Они поднялись, и референт проводил их к шефу.

Железный, без эмоциональный человек, олицетворяющий мощь Союза, сидел за столом. Он привстал, указал на места за столом совещаний и выслушал их. Сделал две пометки. Набрал номер. Говорил он с посольством в США. Обрисовал ситуацию.

Потом предложил чаю.

Телефонный звонок застал Президента крупнейшей компании «Памперс и шмамперс» в кровати. Красивый особняк белого мрамора с зеленой лужайкой и бассейном позади дома. Подсветка и полив были включены. В ночи Калифорнии лиш пели цикады. Он уже спал. Рефлекторно поднял трубку. Этот номер знали десять человек, включая Президента. Поднял трубку: «Какое посольство?». «Посольство СССР, - вежливо уточнили на другом конце трубки». Он выслушал предложение. Нолики и единицы крутились у него в голове, складываясь в огромные цифры с шестью, семью, восьмью нулями. Огромный незаполненный рынок лежал перед ним. Он встал. Спросил когда надо быть.

Уточнил про визу: «Как уже готова?». Поцеловал жену: «Маргари, я в Союз». Она не расслышала куда, решила, что он едет опять в объединенный офис. И заснула дальше.

Через час представители американской корпорации были уже в аэропорту.

Следующим утром он уже будет в Штатах и Маргари так и не узнает, что ее муж был в СССР. Да и не надо было третьей жене, супермодели 1977года США в это вникать.

Уже утром президент и вице-президент компании встречались с Галиной и Маришкой. Переводчиков не понадобилось. В свое время они оба были военными переводчиками на знаменитой встрече Большой Тройки в 1945 году.

Два седых джентльмена в идеальных костюмах и две очаровательные дамы встретились в конгресс-холле гостиницы «Россия».

Им не когда было любоваться видами столицы. Маришка выжила им идею.

Они идею оценили и дали свои предложения.

Представив главу Акционеров, дочь Самого, Маришка вела торг за каждый процент. За каждый доллар и цент. Американские деляги были восхищены.

Они не были в Союзе, с войны, но слышали, что иностранец в СССР воспринимался как чудо и «ступид советишен» соглашались на многое за доллар.

Здесь был иной торг. Торг жесткий и деловой. Они сошлись на пяти процентах прибыли. Это было хорошо. Они готовы были ввязаться в дело и при трех с половиной. Они не знали, что Маришка готова была предложить им семь.

Американцы поставляли станки, сырье и рабочих. С условием замены на местное: в течение года рабочих, двух лет сырья и пяти лет оборудования. Маришка согласилась.

Они, не теряя времени поехали выбирать место для завода. Они объехали несколько предложенных и остановились на Южном

Бутово. Это было недалеко от Москвы.

Площадка старого производства карет, после революции использовавшихся как склады была готова к размещению производства. Как рачительные хозяева они облазили весь завод. Стены были прочны. А остальное, если бы оно тут было, надо было менять.

Они подписали рамочный договор. Президент «Памперс и Шмамперс» был доволен. Огромный