— Жаль, что соседей нет дома. Так бы полочка уже сегодня висела на месте.

Ага, так Катя и поверила, что ему хоть чуточку жаль. У этого котяры, а вернее ягуара, на его довольной физиономии было написано, как он счастлив, что появился повод ещё раз наведаться к Катерине. Она, конечно, могла бы завернуть Волконского с этой его навязчивой помощью, но она почему-то не завернула.

— Ладно, приезжай со своей дрелью. Только не завтра, а послезавтра.

— А почему не завтра?

Ох, Волконский. Ему коли мед, так и ложку.

— Завтра Обабок посылает нас с Наташей Кудрявцевой в Новогусевку отвезти местной школе спонсорскую помощь — компьютеры. А как показывает практика — такие командировки затягиваются до позднего вечера.

Антон понимающе кивнул и не преминул возмутиться:

— А кого-то из мужчин Обабок не догадался с вами отправить? Компьютеры не такие и лёгкие. Как вы их разгружать будете? Я тогда с вами поеду.

— Уже нашлись желающие разгружать, — успокоила Катя и кивнула в сторону кухни. Она же вроде как кофе обещала.

— Кто? — Волконский послушно пошёл за хозяйкой.

— Ваня Красильников.

Вообще-то, врождённое чувство гостеприимства диктовало Катерине предложить гостю что-нибудь посущественней кофе. Но как назло, сегодняшний ужин Кате не очень удался. Борщ получился немного сладковатый, а котлеты жестковатые. Но всё же она спросила:

— Антон, ты есть хочешь?

— Хочу! — ответил он подозрительно быстро и с какой-то затаённой надеждой в голосе.

— Что будешь: борщ или котлеты с гречкой?

— А можно: и того, и другого?

— Можно.

Катя начала греметь кастрюлями. А Волконский сел за крошечный столик и наблюдал за ней так, будто она жрица, совершающая некий священный ритуал. Катерина даже немного смущалась под этим его взглядом. А потом Антон ел. Ел сладковатый борщ и жестковатые котлеты и мычал от удовольствия.

— Мммммм…, Кать, как ты вкусно готовишь.

И снова:

— Ммммм…, я ещё никогда ничего вкуснее не ел.

И опять:

— Ммммм…

И делал он это так искренне и самозабвенно, что Кате ничего не оставалось, как подкладывать ему добавки.

А потом они пили кофе и придумывали кличку подружке Сильвестра. Но почему-то единогласно решили, что пусть она всё-таки остаётся Фёклой.

— Сильвестр и Фёкла — это звучит! — заверил Волконский.

Стрелки часов ехидненько приближались к полдвенадцатого, когда Антон поднялся из-за стола помыть посуду (плюс десять ему к карме). Катя оценила порыв, но всё же указала на дверь:

— Скоро транспорт перестанет ходить.

Волконский послушно потопал в прихожую. Катерина двинулась за ним проводить. Он встал у двери, но почему-то не спешил обуваться.

— Кать… — посмотрел так, что она остро ощутила, насколько в её хрущёвке тесная прихожая…

«Кать… разреши мне остаться…», — Антон не даёт ей ответить. Приближается решительно. Прижимает к стене свою мисс Неприступность. Она сегодня уже не холодная — тёплая настоящая. Но ему этого мало, он хочет почувствовать её горячую. Антон порывисто накрывает её губы своими. Смакует их пьянящий вкус. Тело напрягается от удовольствия, и он ещё плотнее вжимается в неё…

Но это всё, конечно, в мыслях. Эх… Волконский знал, что торопиться пока нельзя — можно всё испортить. Как тем сомикам, которые должны постепенно привыкать к новой среде, Кате тоже нужно дать время. Поэтому в реальности он сказал совсем не то, что в своих фантазиях:

— Кать… Давай Сильвестра и Фёклу покормим. Сами-то мы поели, а они?

— Не беспокойся, — улыбнулась Катерина. — Голодными сомики не останутся.

То, что у Кати голод никому не грозит — это Антон уже убедился. Он не помнил, когда в последний раз еда доставляла ему такое удовольствие. Ни в одном ресторане ни один выписанный из заграницы шеф-повар так не готовит. Зелья какого-то она, что ли, в эти котлетки сыпанула? Невозможно было оторваться.

Вот с мыслями про котлетки Антон и возвращался на съёмную квартиру. А ещё размышлял, как бы ему завтра в деревню вместе с девушками попасть. Напрямую попросить Обабка, чтобы он туда Антона официально откомандировал — дохлый номер. Не будет Димыч Волконскому подыгрывать. Попытаться уговорить Красильникова, чтобы тот по доброй воле уступил тёпленькое местечко — тоже бесполезно. Если Радослава своим метким глазом верно приметила, что сисадмин клеится к Наталье Кудрявцевой, то живым тот от поездки не откажется, а нанимать киллера — у Антона денег нет. Так что пусть живёт.

Когда утром Волконский заходил в здание офиса, чёткого плана действий у него не было. Но ему крупно повезло. Видно, звёзды сегодня были на его стороне. Ну, или вернее, не столько звёзды, сколько Раздобудько. Не успел он материализоваться в её кабинете и поступить, так сказать, в её полное распоряжение, как она озадачила неожиданным вопросом:

— Волконский, вы завтракали?

Строго так спросила. Начальственно. Антон неопределённо качнул головой. Какие завтраки? Последний подсчёт наличности показал — уже и обеды под вопросом.

— А я тут из дома пирожки захватила, — Изольда Эммануиловна сняла крышку с лежащего на столе пластикового лотка, и по кабинету распространился запах выпечки. — Сама стряпала. С мясом.

У Антона слюнки потекли от вида этих огромных румяных лаптей, бока которых ломились от начинки.

— Ставьте чайник, — скомандовала Раздобудько. — Перекусим. Нельзя работать на голодный желудок.

Устами начальницы, как известно, глаголит истина. Может, не всегда, но в данном конкретном случае, Волконский был глубоко с ней солидарен. Уже через несколько минут в руках Антона красовалась чашка чая и гигантский пирог Изольдиного производства. Но это были не все сюрпризы от Раздобудько.

— Волконский, вы свежие огурчики-помидорчики любите? — спросила она, поглядев как-то так, что он догадался — вопрос с подвохом.

Но ему ли бояться подвохов Раздобудько, когда он уже не одно ЧП с ней ликвидировал? Что может быть страшнее нежелающих покидать служебное помещение голубей?

— Люблю.

— Вот и чудесно, — кровожадно обрадовалась Изольда Эммануиловна. — Поправите моей тётке забор, она вас и угостит.

Пока Волконский соображал, куда клонит Раздобудько, и нужен ли ему вышеозвученный бартер, она продолжила:

— Не хочу я такое ответственное дело Красильникову поручать. Хватки в нём нет. А вы Волконский — парень хозяйственный.

Похвала начальства, конечно, вещь приятная, но не сильно-то Антон обольщался. Поручить что-либо сисадмину, Раздобудько не могла не столько потому, что он нехозяйственный, сколько потому что он не её подчинённый.