Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
— Ну и что же вы молчите, Маша? — поинтересовалась княжна Алёна Оборотнич.
Но Маша молчала и дальше, как и её плененный отец.
Полковник Резаков подумал, что это очень глупо. Княжна может убить Машу одним пальцем, она же только что так и замочила несчастного финна.
— Где Нагибин? — повторила свой вопрос Шеф Охранки.
Но на эскалаторах уже началась какая-то нездоровая суета, Резаков разглядел, что на станцию спускается толпа, одетая в черное и блестящее, и толпа довольно большая...
Снова раздались приказы «смирно!», жандармы на перроне засуетились.
— Гости, моя госпожа, — доложил Резаков княжне.
Княжна поморщилась:
— Вижу.
К пленникам и княжне уже бежал Шеф политического департамента барон Меньшиков. Как и все Меньшиковы, барон был крайне мелким, ростом под метр пятьдесят. А еще у барона было довольно заметное под мундиром пивное брюшко, даже большее, чем у беременной княжны.
А вот сопровождавшие барона красивые девушки в черной блестящей униформе были все стройными и высокими. Да это же лейб-стражницы! Стражниц было больше десятка, у каждой на рукаве была серебряно-золотая повязка с гербом Багатур-Булановых.
За стражницами следовали еще люди, одетые в черное и блестящее, но эти были уже мужиками. И за спинами у них висели акваланги и ласты — значит, Меньшиков все же раздобыл военных ныряльщиков. Двое ныряльщиков тащили какую-то крупную металлическую коробку, явно очень тяжелую.
Резаков разглядел знак на коробке и не поверил своим глазам — на металлическом ящике помещалось изображение оранжевого магического шара и три буквы «S». Да быть не может... Это же знак Солярных Имперских войск, так маркируют солярис-бомбы!
Меньшиков козырнул княжне, а потом поцеловал ей руку. Наклоняться при этом барону особо не пришлось, он был настолько низеньким, что мог целовать ручки девушкам, почти не склоняя головы.
— Что всё это значит? — холодно осведомилась княжна.
— У меня приказ Государя взорвать солярис-бомбу у дверей Жаросветовской, — Меньшиков все никак не мог отдышаться после бега по эскалатору, — Третья Линия должна быть полностью затоплена, а все, кто на ней остался живой — должны погибнуть. Другие линии метро при этом не пострадают, моя госпожа...
— Плевала я на другие линии, — княжна явно пришла в ярость, — Какого лешего Государь творит? Разве он не хотел получить живого главаря сектантов Сергея Нагибина?
— Хотел, моя госпожа, — Меньшиков глупо хихикнул, — А сейчас не хочет. Государи переменчивы, знаете ли. Так что Третья Линия будет уничтожена.
— Не, не будет, — отчеканила Алёна Оборотнич, — Я запрещаю. Мне нужен главарь сектантов Нагибин. Живым.
— Государь рассудил иначе... — пробормотал Меньшиков, но княжна его не слушала, она подозвала инженера:
— Самосборов! Ко мне! На колени можешь не вставать, так уж и быть. Смотри!
Самосборов подошёл к княжне и уставился на аквалангистов и солярис-бомбу в ящике.
— Ох... — Самосборов явно всё понял, и в ужасе ахнул, — Но ведь то, что вы задумали, дамы и господа — это приведёт к полному разрушению Третьей Линии. И вы все погибнете сами.
— Бомба с таймером, — пояснил Меньшиков, — Аквалангисты установят её возле Жаросветовской и активируют таймер. А потом свалят. И мы выведем с Третьей Линии всех прямо сейчас. Так что погибнут только сектанты... ну и их отродья.
Меньшиков с отвращением глянул на связанную крысу, извивавшуюся на перроне. Потом обратился к Самосборову:
— Вы же метростроевец? Князь Рудокопов, нынешний Имперский инспектор метрополитена заверил меня, что остальное метро не пострадает при взрыве. Уничтожена будет только Третья Линия. Заряд у нас маломощный. Что вы по этому поводу думаете?
Самосборов с опасением глянул на Алёнку и, видимо, понимая, что от его ответа зависит исход конфликта между магократами, решил ответить максимально мутно. В принципе верное решение.
— Я не знаю, господин, — произнёс Самосборов, — Здесь сложно что-либо предсказывать. Никто раньше не взрывал солярис-бомб в метро.
— Пошёл тогда к лешему отсюда, раз ничего не знаешь! — завизжала совсем вышедшая из себя княжна, — И никакого взрыва не будет, Меньшиков. Нет. Вместо этого я сейчас возьму твоих аквалангистов, отправлюсь с ними на Жаросветовскую, и мы захватим сектантов. Живыми.
— Боюсь, что этого не произойдёт, моя госпожа, — Меньшиков поклонился, — У меня приказ Императора. Жаросветовская будет уничтожена, вместе со всеми сектантами и всей Третьей Линией. А еще вы сейчас же отдадите мне этих людей.
Меньшиков указал на Головиных — отца и дочку.
Княжна мрачно буравила Меньшикова взглядом.
— Такова воля Императора. Простите, — поспешил извиниться Меньшиков.
Но эти любезности были чисто формальными. Лейб-стражницы, сопровождавшие Меньшикова, уже стали окружать княжну. Несколько девушек зашли ей за спину, другие переместились поближе к Меньшикову...
Алёна Оборотнич была, конечно, сильна и проделывала удивительные вещи. Но бой с десятком лейб-стражниц — это самоубийство для любого. Здесь бы даже сам Рюрик не затащил.
— Я вас не слышу, Меньшиков, — чопорно произнесла княжна, — Что-то в ухо попало. Но спасибо вам за содействие, в любом случае. Я вам скоро за него отплачу, барон, вы получите достойную награду. Даже не сомневайтесь.
Княжна щелкнула пальцами, и тут же растворилась в яркой черно-золотой вспышке, пленные Головины — и отец, и дочка исчезли вместе с княжной.
— Твою мать! — выругался Меньшиков, хватая воздух в том месте, где только что стояли пленники, — А вы что ебалом щелкаете?
Вопрос был обращен к лейб-стражницам, девушки смерили Меньшикова презрительными взглядами, потом рыжая стражница с погонами шеф-адъютанта ответила:
— У нас приказ Государя помочь вам взорвать Жаросветовскую и обеспечить вашу безопасность. А приказа нападать на княжну у нас нет. И вообще мы подчиняемся только Императору. Следите за языком, Меньшиков. Что же до пленников — у вас осталась крыса.
Рыжая стражница указала на корчившегося на перроне зверька, а потом хихикнула.
Меньшиков разразился проклятиями, пнул ногой крысу, отправив её катится по перрону, а потом уставился на Резакова:
— Ну а вы, полковник? Не ожидал от вас...
— Что мне было делать, шеф? — развёл руками Резаков.
— Кобыле хуй к пизде приделать! — выкрикнул Меньшиков, он вообще не лез в карман за словом, особенно когда рядом не было начальства.
Барон достал белоснежный платок, отёр им вспотевший лоб, а потом распорядился, уже спокойнее:
— Значит так, Резаков. Оставляю вас за главного. Жаросветовскую и Третью