радостно, а с нервами. Вот и правильно, обносить бесхозное лучше из расчета появления непрошенных гостей или сюрпризов, что притаились на показной заброшке. Все любят синие тазики — они вроде краеугольного камня вселенной.

Я помотал головой, отгоняя образ. Неужто расслабился? Рука Ивы крепче стиснула эфес — дивчина неправильно интерпретировала меланхоличный образ командира. А я тем временем придержал шаг — со стороны лагеря донесся равномерный стук. Удивительно, правда?

— Чтобы, значится, долго не искать, — выдал я задумчиво. — Уважаю.

— Так мы затем и проверили, — оглянулась девушка. — Пусто в округе.

Я посмотрел, и медик смутилась:

— Но Шест смелый, согласна.

Вот только колотила Фрау — мастерила подобие распорки, а тощий лупал глазами и пытался подобрать слова. Кулинар деловито отряхнула руки и подергала крепление:

— Примерно так. Воткнем меж бортов.

— Командир, клянусь, не успел, — вздрогнул тощий, едва я выглянул во внутренний дворик.

Кивнув, я поколупал остатки краски на дверном косяке.

— Почти не слышно, — торопливо вмешалась Ива.

На пороге тоже можно сбить пару комочков грязи — весомо и молча.

— Вот и пиздец, — не логично подвел итог тощий.

Фрау почти защитилась — вернее, успела блокировать первый удар, что я отметил и зачел, но затем ей прилетело доской. Бил по рукам, что так славно умели готовить. Бремя руководства — оно такое, зачастую херовое.

— Требуются объяснения? — спросил, отступая.

— Мы палили костер, — нарушил тишину Шест, пока Ива, смерив меня грозным взглядом, метнулась к кулинару. — Кто хотел — увидел.

— Прям уверен? — заинтересовался я. — Прям точно, сука, уверен?

Тощий, к моему великому сожалению, не вытянул — отступил. Я кивнул:

— С распоркой мысль дельная. Но мы в зоне потенциального риска с минимумом информации о вероятных угрозах.

— Я поняла, командир. — Бледная Фрау выпрямилась и перестала растирать руки, которые уже осмотрела санитарка. Пару синяков я оставил, но не более. Когда учили меня, руки тупо ломали.

— Теперь ты, тощий. — Я подступил к бойцу. — Остановить мог? Решил подставить женщину? Охуел?

— Доска же поломается, — буркнул костлявый.

— Упал. Живо. 50 отжиманий, — рыкнул в полтона.

— А кто стучал? — донеслось из комнаты. Замес перевел дух и опустил щит. — Думали, сигнал какой.

Крыса молча покрутила пальцем у виска. Но на пыхтящего тощего смотрела с удовольствием. Тяжело в учении, да… но легче не станет. Мелкая присмотрелась к кулинару и присвистнула:

— Косякнула, подруга. Случается.

Философский вывод, что поставил правильную точку. Далее заморачиваться не хочу, пока Ива не прожгла во мне дыру. Сообразительный Замес аккуратно к ней подошел и почти украдкой шепнул пару слов. Помогло.

Умник едва заметно мне подмигнул и занялся кострищем. Громко объявил:

— А я еще не готовил свое фирменное из тушняка…

— Которое зеленое? — активно включилась мелкая.

Я вышел за ограду. Надо продышаться и поправить мысли — немного притушить злость и удариться в практические аспекты. Изучить даль, облагороженную черными клетями, прикинуть варианты и маршруты, выстроить карту угроз. Рядовые командирские труды.

Рядом задышали. Фрау подошла, ткнула кулаком в плечо, точно пушинка коснулась:

— Правда поняла, командир.

— Не косячь. Косячишь — учись.

— Принято — И ушла во двор, где разгорался спор на повышенных между мелкой и умником. Отжавшийся тощий заинтересовано хмыкал. Инцидент исчерпан, а если кто затаил, я всегда открыт для диалога.

Обед рассосался вмиг — единственное, что отметил, примеряясь к разгрузке. Опять раздергано, надорвано и скручено. Защита сколота, подсумки пусты. И еще много отрицательного, если акцентироваться. Зона тратит — давно пора смириться и закатать губешки. Но не хочу — выжму из потенциала все доступное и даже больше. Где-то нас ждут наши вещи — обильные, полезные и красивые. Только так, сука. Пардон муа.

Напоследок, вставая на плиточную тропу, огляделись. Провели в лагере всего ничего, но стылость и затхлость ушли. Дворик, да и комнаты выглядели почти уютно для непритязательного пилигримского вкуса — типично для места, в котором люди задерживаются дольше, чем на пять минут. И без снобизма, да.

Но мы уходим. Разумеется — в поисках нового и лучшего. Под легкий скрип колесницы, шорох песка и ровное дыхание. А то, что тощий бзданул, стартуя — так мы выше этого, понимаете.

— Фирменный тушняк, как же, — пробормотала Крыса, чем распрощалась с локацией.

Дорога знакома — в том плане, что видел и знаковые кочки зафиксировал. Парковка, разваленные магазинчики и магистральный простор, что горбатой выщербленной лентой уводил к городской окраине. На вскидку — час-два пути если без фанатизма. Где-то объехать, избегая покореженный транспорт и оскальзываясь на обочинах, где-то поднять телегу на руки и гордо прошествовать, пыхтя и выражаясь. Походные будни — в размеренном ритме.

Тени города плавно нарастали, расчерчивая серое полотно неба. Яснее видны следы катастрофы, что прошлась по кварталам — разбила, надрезала, смешала. Но дома, на удивление, выглядят более целыми нежели на Ферме. Вот только росчерки ударов на стенах мне не нравятся — в далеком прошлом на улицах велись боевые действия и дрались отнюдь не камнями и палками.

— Не видел такого, — прошептал Замес, когда придержали шаг у первого перекрестка.

Улочки убегали в теснину технических построек перед кривыми кондоминиумами. Не самая яркая окраина, но есть, куда податься и что выбрать. Асфальтовая дорожка у расплавленных контейнеров, тротуар у покореженной балюстрады, отнорки и проулки. Клочки, обломки и пустота.

Сигнал четок, хоть и не стационарен. Общее направление в сторону Оси подразумевало выбор — направо, налево, прямо, только сверни в нужный момент. Бойцы переглянулись и не сговариваясь посмотрели в сторону улочки, обозначенной баками. За бетонными осыпями виднелась площадка, на которой возможно сманеврировать и выбрать один из темных провалов под нависшими конструктами. Звучит не очень, но то лишь проулки, задрапированные пылью. Волю в кулак и бодрым шагом.

— Пахнет, — встрепенулся тощий. И я бы даже накинул восклицательный знак.

С площадки донесся клекот — знакомый и почти родной. Согласитесь, привычная угроза немного успокаивает, когда знаешь, чего ждать. Троица сухих выдрались из плетей кустарника и бодренько поковыляли. Сразу видно — ребята на активном подкорме, измазаны кровью и говном. Шаркают и щелкают, перетирают мослами, щерясь в вечном голоде.

— Потрудимся? — с ленцой спросил тощий, отпуская оглобли.

Эта ленивая нотка меня всегда бесит. За такими нотками жопу рвут на раз и остается только проблеск удивления — ведь все было ровно, так откуда? Шест уловил негатив и бодро тряхнул щитом — готов и собран, а спросил просто так — камрадов позлить.

Атаковать не успели. Из-за отвала мусора выметнулись «крабы» в четыре клюва. Защелкали, бодро перебирая суставчатыми лапами, и раззявили пасти, в которые легко провалится баскетбольный мяч.

— Стоим, —