я здесь новенькая. Видит он меня впервые. Тогда с какой стати?..

Ответ напрашивался сам собой. Его злило мое положение аурии. А вот в чем причина уже этого факта, мне предстояло разузнать. К примеру, хитростью.

— Не твое дело, кто я такой, чучело, — бросил он с вызовом, всем видом демонстрируя, будто он принц крови, а я — пыль под его ногами.

И тут меня осенила догадка.

— Еще не хватало болтать со всякой швалью, — добавил он, скривив лицо, но при этом совершенно не торопясь покидать мое общество. Будто бы пытался вывести меня на конфликт. Может быть, даже на драку.

И едва все это сложилось у меня в голове, как гнев резко отпустил.

— Ну так ты не болтай, малыш, иди себе восвояси, не мешай взрослым тетям приводить себя в порядок, — проговорила я, намереваясь развернуться и двигаться дальше в направлении ванной. Потому что если мои догадки верны, то передо мной… сын императора.

— Ты куда пошла, курица? Я тебя не отпускал!

— Ты повторяешься, мальчик, — не останавливаясь, кинула в ответ. — Если пытаешься оскорбить собеседника, то более удачнымистанут те пассажи, в которых бранные слова не будут повторяться.

— Да что ты там кудахчешь?..

— Ага, курица, я поняла, — махнула рукой, — ни разу не умно.

И дернула ручку двери, что была сплошь изрисована пушистым белым паром, капельками воды и цветущими по краям желтыми цветами.

— Я прикажу тебя высечь за оскорбление императорской особы, — сквозь зубы процедил он, видя, что зацепить меня не удалось.

А ятаки угадала…

Пришлось обратно повернуться.

— Ну я ж не знала, что вы… этот… наследник, — кашлянула я в кулак, подбирая слова. Дело принимало нешуточный оборот. Этот звереныш и впрямь мог приказать меня высечь. А мне, между прочим, спина дорога. Там кожа мягкая, морскими солями и кокосовым маслом удобренная. Да и вообще я боль не люблю.

— Теперь знаешь, кур… утка, — бросил он, прищурившись.

Я снова кашлянула, маскируя смешок и одновременно присматриваясь к пацану.

У него были густые черные волосы до плеч, собранные в хвост на макушке. При этом от висков к затылкуонибыли аккуратно и четко выбриты. Если приглядеться, лицо и впрямь выдавало фамильные черты, и как я сразу этого не заметила? Разве что глаза у принца не сверкали характернокрасным. Потому, видимо, мне сперва и в голову не пришло, что передо мной важный член императорской семьи.

— Как же вас зовут, мой принц? — попыталась мягко спросить я. Изо всех сил старалась. Хотя после нашего предыдущего диалога это было непросто. — Я тут новенькая, и мне, к сожалению, недовелось узнать всего, что нужно.

Он раздраженно фыркнул.

— Это потому, что ты тупая, — повел плечами он, в очередной раз выводя меня из себя.

Я глубоко вздохнула, посмотрела на потолок и досчитала до десяти. В конце концов, это всего лишь мелкий засранец, и существенного вреда он мне принести не сможет, если я только прямо сейчас не поймаю его за шкирку и не высеку ремнем от его же штанов.

— Мое имя Элар Нубес Райя-нор, и ты должна обращаться ко мне «Славься, Райя-нор» и падать на колени. Падай, — властно приказал он. Знакомо так. До раздражения, я бы сказала. Но, в отличиеот папочки, у Элара были голубые глаза. И они не сверкали кровавым огнем.

Я не двинулась с места, чуть склонив голову набок.

— А где твоя мать? — вместо ответа спросила я, прищурившись.

У императора не было императрицы. Я сложила дваидва почти мгновенно. Быстрее, чем прядь черных волос выбилась из высокого хвоста Элара и упала на его высокий отцовский лоб.

А если императрицы не существовало, а Элар ненавидел аурий, то либо его мать в изгнании, либо он сам сын одной из аурий. Той, которая ревнует императора к остальным.

Парень побелел.

Похоже, я попала в точку. Вот только я понятия не имела, что в мои умозаключения все же закралась ошибка.

Страшная.

— А его мать казнена, — раздалось вдруг за моей спиной спокойное.

От страшных слов и неожиданности я дернулась так резко, словно меня сам дьявол за ногу укусил. Сердце подскочило к горлу да там и осталось.

Оказалось, что за моей спиной, сложив руки на груди и прижавшись к стене, стоит Ал. Короткие черные волосы упали на глаза, глядящие, как и прежде, спокойно, остро и несколько безразлично. На нем снова была одежда, напоминающая ливрею: рубашка без воротника и штаны с рубиново-красными полосками. Кроме того, сейчас я обратила внимание, что цвет одежды Ала тоже был темно-синий, как и у моей служанки. Судя по всему, подобный вид униформы был прерогативой слуг.

Мое темно-бордовое платье в этом свете заиграло по-новому. Хотя полоски на подоле оставались вполне «говорящими».

В общем, созерцание чужой и собственной одежды немного остудило мои нервы и позволило спросить уже почти совсем не дрожащим голосом:

— Что значит «казнена»?

Ал чуть лениво пожал плечами. Элар был красный и изо всех сил сжимал кулаки, глядя на слугу.

— Как ты смеешь, сервус?! — только и сумел выдохнуть парень из сжатого спазмом горла.

— Вам бы лучше быть осторожнее в выражениях, принц, — не менее спокойно ответил Ал, впрочем отделившись от стены и встав рядом со мной. Он сцепил руки за спиной, отчего его грудная клетка стала казаться чуть шире. И уж всяко шире, чем у мелкого засранца-принца. — Вряд ли слова, которые были произнесены вами в этом коридоре, понравятся императору.

— И кто же ему расскажет, интересно? Уж не ты ли? — трясся от раздражения парень.

— У Красного дожа везде есть уши, разве вы не знаете? — Черная бровь ала чуть приподнялась. — Ваша покойная матушка тоже этого не знала. За что и поплатилась головой.

Парень задрожал еще сильнее. А затем вдруг в уголках его глаз что-то заблестело, он резко развернулся и убежал прочь.

У меня внутри скребли кошки.

— Это было… жестоко, — только и сумела выговорить я.

Чувствую, эти его блестящие глаза еще долго будут мне сниться. Даже несмотря на то, что принц был откровенно вредной и потенциально проблемной личностью для меня, было его глубоко жаль. Таким страшным образом потерять мать… Да еще хорошо, что он в своем уме. А впрочем, не факт…

— Его мать казнили по приказу дожа? — спросила я тогда у Ала, который повернулся ко мне и теперь словно чего-то ждал. Его руки покоились в карманах широких штанов.

— Конечно, — кивнул он. — Здесь все делается по приказу дожа.

— Ужасно, — возмутилась я. — Как можно казнить собственную любовницу? Уму непостижимо.

— Есть разные прегрешения, не так ли?