И тут оказалось, что в мешке у Деда Мороза есть подарок и для Зюзина тоже! Это был прекрасный радиоуправляемый пластмассовый вертолет с пультом и батарейками. Петя сразу же обещал немного обалдевшему Зюзину, что, когда мы пойдем гулять, возьмем с собой вертолетик, и Зюзин будет им управлять. Если, конечно, он захочет открыть свой прекрасный подарок. Зюзин все еще не мог ничего сказать, только все сморкался и сморкался, другой рукой прижимая к груди коробку с вертолетом. А его мама сняла очки, такие же большие и толстые, как у Зюзина, и стала что-то вытаскивать из глаза, как будто туда попала пыль или соринка. А потом обнималась с нашей мамой и что-то ей говорила, но мама категорически покачала головой и сказала: «Нет, нет, что вы».

Карл получил на Новый год петарды, и его аж трясло, так ему хотелось скорее пойти на улицу с петардами, Зюзиным и вертолетом. Но он никого не торопил, боясь спугнуть атмосферу радости и благодати, которой была до краев наполнена наша кухня. Она стала какой-то незнакомой и торжественной, такой красивой, завешанной серебряной мишурой и бумажными снежинками (правда, слегка кривоватыми). Дед Мороз попрощался с нами, а буквально через минуту в комнату вошел папа в обычной своей одежде, слегка вспотевший от синтетического костюма и бороды и замученный Карловыми объятиями и вопросами.

Потом мы пошли наконец гулять и встретились с моей Сашей и Сашиными родителями. Они стояли на другой стороне улицы напротив нашего дома и махали нам зажженными бенгальскими огнями. Дома остались только маленький и бабушка. Я боялась, что Карл вот-вот лопнет от радости. Он бегал от одного человека к другому и никак не мог решить, рядом с кем ему хочется идти больше всего. Он метался от папы к Пете, от Пети к Алеше, от Алеши к маме и издавал какие-то клокочущие и булькающие от счастья звуки.

И на улице все были такие добрые и счастливые, все кричали друг другу «с Новым годом!» и «с новым счастьем», «с наступившим» или просто «ура-а-а» и «ее-е-е».

Потом, когда мы посмотрели салют, запустили все петарды и все бенгальские огни, которые подарили нам Сашины родители, мы уже в уменьшенном составе отправились домой. Мама подала к столу прекрасные, приготовленные бабушкой пироги, и папа им очень обрадовался. Потом он задумался, перестал шутить и сказал вдруг серьезным голосом, что очень любит свою маму – нашу бабушку. И он очень нам благодарен, что мы ведем себя с бабушкой хорошо, и рад, что она живет теперь с нами в городе, и мы все вместе. Было уже очень поздно, но в Новый год нам разрешили сидеть сколько захотим.

Петя принес из кладовки свою гитару, и они с папой стали петь всякие хорошие песни:

– «Мы желаем счастья вам, счастья в этом мире большом. Как солн-це по ут-рам, пусть оно захо-о-о-дит в дом!»

Я тоже пела, и Зоя тоже:

– «Мы желаем сча-а-астья вам, и оно должно быть таким: когда ты счастлив сам, счастьем поделись с другим!»

– Знаешь что, – сказал мне мой брат Карл шепотом, чтобы не мешать пению, – а я знаю, это не Дедушка Мороз был, а наш папа. Я просто ему подыграл. И я так рад, что был с ним весь вечер… как помощник Деда Мороза… Папа так редко бывает дома, а ведь я так сильно его люблю…

Карла уже клонило в сон. Как и меня.

* * *

Первое января – мой самый любимый день из всех трехсот шестидесяти пяти дней, просто вот самый любимый в году! Все очень светло и тихо, этот день я всегда «вижу» белого цвета, даже если он выпадает на «красное» воскресенье.

Первого января никто ничего не делает, все встают очень поздно, никуда не торопятся и доедают вкусную праздничную еду. Я думаю, это благодушие как-то связано с тем, что все совершенно новое и пока что не испорченное и не омраченное – первый день следующего года, который был будущим, а стал настоящим, стал уже сейчас. И несмотря на ничегонеделание, он всегда пролетает очень быстро, потому что вставать можно хоть в обед.

Я проснулась рано. Ну по сравнению с остальными рано, и пошла в туалет, потому что нельзя столько всего есть, хоть и праздник. Как говорит папа, «впрок не наешься». Думала, сбегаю и буду досыпать, но тут увидела, что папа тоже уже встал и поспешно завтракает. Я подбежала к нему и сразу все поняла.

– Сонечка, обещай мне, что мое отсутствие не омрачит вам праздник, – попросил он, поедая салат оливье ложкой для скорости.

– Конечно, конечно, папочка, – забормотала я, обнимая его обеими руками и мешая есть. – Но я так много тебе хотела рассказать… про гадалку Тамару… и про мотивацию, и директора… и еще Алеша…

Дурацкая папина работа! Делать больных людей здоровыми – это, конечно, хорошо, но иногда я очень сержусь на всех этих доходяг, которые только и делают, что болеют. Судя по тому, сколько у папы пациентов, у нас весь город какой-то больной и не лечится. Вернее, вылечивается, а потом опять стремительно заболевает.

И еще я думаю, что лучше бы мама работала, а папа был вместо нее дома с нами. Но она недоучилась и не может работать врачом.

– Ладно, папочка, я постараюсь, – сказала я, потому что вспомнила о добрых делах и исполнениях желаний.

Хотя, может, наше желание уже сбылось, у Наташи все хорошо, и можно расслабиться и спокойно вести себя так, как хочется?

Я не стала больше ложиться спать: бабушка храпела. Так-то я успеваю обычно заснуть раньше ее, чтобы не слышать храпа. А когда не успеваю, иду ночевать в свою старую комнату. По телевизору шел «Балто», мы, конечно, его видели тысячу раз, потому что Карл его просто обожает. Мы все мультики про говорящих и поющих животных в мире, кажется, уже видели. Но я налила себе побольше вчерашнего праздничного компота, навалила в папину миску салата оливье и еще взяла печенек. И засела за «Балто». Было так здорово и тихо, как будто я одна в квартире.

Мне уже начинало казаться, что все неприятности остались в прошлом году и в новый вместе со мной не перешли. Бедная наивная я, неприятности только притаились, чтобы разразиться с новой силой, вот что я вам скажу!

Вообще непонятно, с какого момента считать Новый год. Карл, например, ведет отсчет Нового года три раза в год – первого сентября, в свой день рождения и в Новый год. Но у него много чудачеств, не перенимать же мне их все. Учебный год начался не очень, день рождения начинался отлично, а кончился черт знает чем, так что буду считать, как всякий разумный человек, с Нового года.

Я так задумалась, что не заметила, как на кухне возникла Зоя. В последнее время я стала относиться к ней гораздо лучше и привыкла к ее присутствию. Даже перестала называть ее про себя «Зойка-помойка», поскольку пришлось много учиться делать добрые дела, а мысли и обзывания про себя при этом тоже учитываются. С мыслями, кстати, сложнее всего оказалось. Можно делать добрые дела, а думать плохо, и тогда ничего не сработает. Если верить нашему директору.

Зоя налила себе кофе и спросила, можно ли ей сесть со мной рядом. Она все-таки молодец. Хотя ясно, что они с Петей скоро поженятся и она будет тоже моей родственницей, она всегда ведет себя скромно и подчеркивает, что это мой – ну то есть наш – дом, а она в гостях и не наводит свои порядки.