Я покивала, потому что как раз отправила в рот такую здоровенную ложку оливье, что она еле пролезла, хорошо, что губы не порвались, а то на ложке еще горка была. Нельзя такую гору салата просто взять и проглотить, так и задохнуться можно.

Мы довольно уютно сидели, ели салат с печеньками, и шоколадом, и остатками курочки, и нарезанным соленым огурцом и смотрели «Балто», а потом Зоя сказала, что у Алеши появилась девушка.

Я чуть не подавилась. Ничего себе! Зоя это знает, потому что Алеша рассказал Пете, а Петя – ей. Какой молодец братец! Значит, чужая нам Зоя, которая похитила нашего любимого старшего брата, теперь еще и все секреты и важные новости первой узнает! Хороша семейка. Я еле сдержалась, чтобы как следует не обидеться.

Алеша, оказывается, имел в виду эту загадочную свою девушку, когда говорил, что «кое-кто» может прийти к нам на Новый год. Они познакомились в Интернете и переписываются последнюю пару месяцев. И зовут ее – можете себе представить – Белокурая Бестия! Зоя пояснила, что ее так по-настоящему не зовут, это просто псевдоним для сайта в Интернете, чтобы переписываться.

Я подумала о моей Саше. Она тоже, видно, с кем-то переписывается. Может, с каким-нибудь Белокурым Бестуном. Хорошо, что она разлюбила нашего Алешу, а то была бы у нее несчастная неразделенная любовь, а там и до гадательного салона недалеко.

Когда я вспомнила про наш гадательный салон, мне очень захотелось рассказать о нем Зое. Конечно, сделать это можно было, но как-то так, чтобы она не поняла, что это я про себя рассказываю.

– Слушай, Зоя. Мне нужен твой совет. Как женщины женщине, – сказала я, отодвигая от себя таз с салатом. Он, кстати, заметно опустел.

Зоя ответила, что да, конечно, она готова поговорить со мной, как женщина с женщиной. Но, может быть, стоит все же лучше поговорить с мамой.

– Никаких мам, – отрезала я. – Мама не знает о том, что я это все знаю, и пусть она лучше дальше не будет знать.

Брови Зои медленно поползли вверх.

– Слушай, Зоя. Вот есть одна женщина, и у нее есть семья. Ну, муж и ребенок. Предположим. Он – ее муж, а она – его жена. Не ребенок, в смысле, а папа ребенка. И вот муж живет с этой женой, она его половинка и родственная душа, и так они живут уже много лет… как папа с мамой наши. И вот, значит, потом этот папа-муж встречает на работе другую тетку, и оказывается, что это она его половинка. И он хочет уже с этой новой женщиной строить семью. Но куда деть старую, Зоя, куда? Кстати, ты веришь в материализацию желаний и чудеса?

Чем больше я говорила, тем выше ползли Зоины брови. Она все молчала и молчала, и ее глаза округлялись.

– Ты поэтому хотела к нам с Петей переехать? – наконец спросила она.

Я вообще не поняла, при чем тут это. А Зоя стала меня обнимать, глаза ее увлажнились, она начала говорить мне:

– Бедная, бедная Сонечка, ваш папа все равно вас очень любит и всегда будет рядом с тобой.

Я рассердилась на Зою и попыталась вырваться из ее объятий.

– Конечно, папа будет рядом! При чем тут это вообще!

Глупая, глупая Зойка-помойка. Надо же так человеку настроение испортить, когда он только-только начал новую жизнь.

Решить проблему с английским не было у меня никакой возможности, а время все шло и шло. Любовь Михайловна уже даже предложила мне бесплатно с ней после уроков заниматься, потому что денег наш гадательный салон так и не принес. Зюзин тоже предложил мне свою помощь. И Саша готова была помогать. Но сразу после каникул на меня обрушилась новая проблема – кружки́.

Вышло это так. Во всем виновата Зоя. Я тоже немножко виновата, потому что не надо было ей ничего про Наташу и салон рассказывать, но все-таки больше виновата она, чем я.

Зоя почему-то решила, что я говорю о наших папе с мамой. И сообщила об этом Пете. Таким образом, прошло совсем немного времени, и абсолютно все знали, что мама с папой разводятся. Все, кроме них самих. История обрастала какими-то невероятными подробностями: что папа уходит к какой-то медсестре и что скоро он туда к ней переселится. Папа об этом ничего не знал, потому что все время был на работе, а мама не знала, потому что все боялись с ней о предстоящем разводе поговорить. Все были с ней ужасно вежливы и обходительны. Мы вообще вели себя тихо, скромно, уступчиво и вежливо, я ничего не понимала, что происходит, но тоже себя так вела.

А мама сначала не замечала, потом не могла понять причину такого нашего сумасшедшего поведения. Бабушка часто обнимала ее и говорила, что жизнь пройти – не поле перейти и сердцу не прикажешь. Алеша рвался делать всю работу по дому сам, чтобы мама побольше отдыхала. Петя очень часто заезжал домой и вообще чуть не переселился обратно. Карл предлагал маме что-нибудь продать, в крайнем случае даже его животных, потому что все равно теперь нам нечем будет их кормить. Потом мама стала сердиться, но все ее прощали, потому что ее любимый муж уходит к другой, – конечно, тут будешь сердиться, и еще как.

Ну а потом, когда это недоразумение разоблачилось и разобралось, ну то есть когда выяснилось, что мама с папой не разводятся и не разведутся никогда, во всем обвинили конечно же меня. Кого же еще. Я же в нашей семье не девочка, а козел отпущения какой-то. Мне пришлось не меньше тысячи раз объяснять, что я говорила совсем не о маме с папой, а об одной знакомой тетеньке.

Был ужасный тарарам и головомойка. А потом меня решили отдать в какой-нибудь кружок, чтобы у меня не было времени на глупости. Хотели даже отвести меня к психологу, но мама категорически отказалась и сказала, что все ее дети абсолютно здоровы и психологи нам не нужны.

Меня даже не спросили, в какой кружок я хочу ходить! К чему у меня есть интерес и предрасположенность! Может быть, мне как раз нужен был кружок английского языка. И я об этом сказала, но мне объяснили, что кружок я должна выбрать бесплатный, в детском Доме творчества рядом с нашим домом. Вроде тех кружков, куда ходит Зюзин. А английские кружки, вроде того, куда ходит Аллочка, все платные.

Так что начались мои мучения и хождения по кружкам. Сначала меня отдали в кружок домоводства. Потому что все же считают, что я лентяйка и неумеха и ничего по дому принципиально не делаю. Но вместо того чтобы учить нас пылесосить или там что-нибудь готовить, нас стали учить шить. И я сразу поняла, что шитье – одно из самых дурацких занятий в жизни, которые я когда-либо видела!

С шитьем игольницы я еще кое-как справилась. Не без помощи бабушки. Если честно, бабушка сделала большую часть работы, а я – совсем чуть-чуть. Я вдевала ей нитку, потому что бабушка совсем плохо видит. И еще завязывала на нитке узелки.

И вот с этой игольницей меня все хвалили и говорили, что у меня талант к рукоделию и шитью. Потому что все сделали просто подушечки, а мне бабушка сшила грибочек.

Но потом нас заставили шить фартук.

«Зачем этим странным людям на курсах столько фартуков?» – думала я.