– Сразу же после получения от вас рапорта Мещеряков будет арестован. Мы не можем оставлять на свободе солдата, который при наличии отягощающих обстоятельств может быть приговорен к самому строгому наказанию.

– К какому? – обомлела Надежда.

– В военное время его бы расстреляли.

Надежда обалдела:

– Эдика расстреляют?

– Солдат поднял руку на офицера.

– Эдика из-за меня расстреляют?

– В военное время.

Этого она перенести не могла и решительно заявила:

– Я не буду писать никакого рапорта.

– А действительно он вас толкнул? Есть свидетели? Учтите, что за лжесвидетельство – трибунал. Словом, подумайте, взвесьте все как следует и, если сочтете нужным, приходите.

Надя стрелой вылетела из кабинета.

Полковник повернулся к Игорю:

– На всякий случай найдите девчонку, которая сказала бы, что именно она толкнула эту дуру. А то, неровен час, явится в санчасть, и тогда шуму не оберешься. Найдете?

– Найдем, товарищ полковник.

Тем временем Надежда, влетев в лабораторию, заорала:

– Эдик, я только что спасла тебе жизнь.

И начала, сгущая краски, пересказывать беседу с полковником, из которой выходило, что тот уже было написал приказ об отправлении Эдика под трибунал, где того должны были расстрелять, и только она слезно упросила пожалеть бедного мальчика.

Ей не верили, но слушали с ужасом, а к тому времени отрезвевший Эдик начал просить прощения:

– Надя, вообще-то я…

В это время вернулся Игорь и разъяснил, что для спасения Эдика необходимо, чтобы одна из девчонок взяла избиение Нади на себя, ибо, если один офицер ударит другого офицера, то это рассматривается не как преступление, а как хулиганство. В этом случае Эдик останется на свободе, а хулиганка проведет неделю дома под домашним арестом. Выяснилось, что желающих неделю посидеть дома, а заодно и спасти жизнь товарищу, хоть отбавляй.

А потом Надя вспомнила, что упала сама, поскользнувшись.

На этом и порешили. Дело было закрыто.

* * *

Нина Голубева никак не могла выяснить отношений с Игорем Озерновым. А он не только работал спустя рукава, но и мешал ей. Как-то уже к вечеру она, усталая, сидела за приборами, а он стоял рядом и рассказывал занимательные истории двум девицам, и в том числе сопернице Люде Соломиной.

Нина попросила его помолчать, попросила раз, другой. Никакой реакции. Она разозлилась:

– Ну-ка, ты. Стань-ка смирно.

Сказала так грозно, что тот замер и сложил руки по швам.

Но тут же подлетела Люда и завопила:

– Рядовой, вольно.

– Смирно! – закричала Нина.

– А я говорю «вольно».

Смирно – вольно, смирно – вольно. Игорь послушал и сказал:

– Вы тут покричите, а я пойду погуляю. Приду через час, когда вас обеих увезут в психушку.

На следующий день Нина извинилась перед Игорем, но с Людой разговаривать перестала.

* * *

Ребята тоже не отставали.

Мама рассказывала:

– Иду я и слышу, как Лена Карпова орет. Вхожу. Вижу Ленку в ярости и трех улыбающихся оболтусов, стоящих руки по швам.

– Понимаешь, что гады сотворили. Это же форменное безобразие. Над Варварой издевались.

Варвара была скромной, незаметной девочкой, синий чулок. В институте она писала стихи про природу для стенгазеты. Мальчиков у нее никогда не было.

– Эти оболтусы ей сказали, что младшие лейтенанты будут теперь осуществлять полный армейский контроль над рядовыми. А это значит, объяснили они, что раз в неделю она будет дежурной по казарме.

Варвара, как и все, привыкла к различным нововведениям, поэтому поверила и поинтересовалась:

– Что я должна буду делать?

– Следить за порядком, за чистотой, за тем, чтобы были правильно застелены кровати.

Она сказала, что не знает, как правильно застилать кровати, но ей объяснили, что ее научат.

– Будешь дежурить в казарме до отбоя. Скомандуешь «отбой», проверишь, что все быстро его выполнили, и можешь ложиться спать. Там рядом есть кровать для дежурного.

Перспектива ночлега в казарме с солдатами Варвару не воодушевила.

– А домой поехать можно? – с надеждой спросила она.

– Да. Но тебе нужно будет возвращаться утром, чтобы дать команду «подъем». Вот когда дашь команду «подъем», проверишь, что все ее быстро выполнили, можешь ехать домой.

Она насторожилась:

– А где я буду находиться, когда вы будете вылезать из кроватей?

– Рядом. У тебя будет хронометр. Будешь проверять время. Время на отбой три минуты, на подъем больше – пять, надо успеть застелить постель.

– А как вы будете одеты?

– Как спят солдаты. В подштанниках.

– Подштанники уже давно не носят, – поправила мама.

Ее поддержали две девушки, очевидно, тоже хорошо знакомые с исподним рядового состава срочной службы.

Ленка продолжала:

– Вы представляете, Варвара и одного-то мужика в подштанниках не видела, а тут целых тридцать. Она как представила, что ребята в подштанниках одеваются, а она меряет скорость, у нее повысилась давление. Пошла в санчасть, там ей дали бюллетень на целую неделю. Мерзавцы. Стойте смирно. Я вас точно накажу. Будете у меня бегать на месте.

– Лена, – вмешалась Валерия, – а что если мы их накажем по-другому. Отведем их в казарму и будем отрабатывать «отбой», «подъем».

Ребята улыбались, рот до ушей:

– Зачем, девочки, в казарму? Идемте лучше в фойе, там диван. Ну и по очереди «подъем» – «отбой».

А Володька добавил:

– Чем не занятие для юных леди! Измерение скорости снятия джентльменами подштанников.

Лерка подскочила к нему и начала дергать за уши. А через минуту они уже плотно прилипли друг к другу.

Мама оглянулась, еще два молодых офицера целовались с рядовыми.

– Вот видишь, – прокомментировала Ленка. – Дай только нашим девам волю, они с утра скомандуют «отбой» и объявят тихий час до конца работы.

* * *

В преддверии демобилизации вечный вопрос «любит – не любит» умножался на суровую действительность, которая состояла в том, что скоро мальчишки упорхнут и ищи их как ветра в поле. Теперь уже ничего не откладывалось на потом. Молодые офицеры и до того не упускавшие время даром, активизировали работу по воспитанию рядового состава. Да так, что в ближайшем ЗАГСе перестали удивляться появлению бравых молодых лейтенантов и не менее бравых солдат с целью произведения соответствующей записи в акты гражданского состояния. Заведующая восклицала:

– Скоро они их сюда строем водить начнут.

* * *

В конце июля, когда мама по каким-то делам зашла в штаб, там она встретила одну из подруг, которая ей сообщила новость: контрактникам, то есть девчонкам увеличивают срок контракта на год, а солдатам продлевают службу на два года. И не просто продлевают, а переводят на строгий казарменный режим. Мама шла в лабораторию убитая и подыскивала слова, которыми будет утешать Лешу. Тот уже знал об этой новости:

– Это здорово. Я все время беспокоился, как