Война, которую ведут экипажи подводных лодок, никоим образом не является, как считают многие, веселой охотой за судами, которых одной торпедой отправляют на дно. Наоборот, это ожесточенная схватка с врагом, прекрасно обученным и чрезвычайно мужественным. Согласитесь, здесь есть разница. У субмарин много врагов — штормы, мины, суда-ловушки, эскортные корабли, глубинные бомбы и самолеты, — и у каждого из перечисленных оппонентов есть большие преимущества. Одного прямого попадания из их орудий хватит, чтобы потопить чрезвычайно уязвимую подлодку. Плюс к этому каждый человек на ее борту необходим на своем посту. А если нескольким из них случится заболеть, то маневры выполнить будет невозможно — просто некому. И все же это была честная рыцарская схватка, в которой противники знали и уважали друг друга. В последующем мы приобрели новый опыт и узнали, что даже торговое судно могло себя защитить в битве с подлодкой.

Чернильно-черной ночью «U-69» поднялась на поверхность и заспешила по направлению к новому конвою. Ближе к утру мы увидели верхушки мачт, что означало: лодка достигла заданной позиции. Вдалеке от других кораблей зигзагом шло мощное одиночное судно. Едва субмарина приблизилась к нему на 1000 ярдов, как корабль резко повернулся к ней. Мы попытались начать преследование и снова выйти на удобную позицию, но корабль продолжал ходить вокруг нас кругами. На судне засекли лодку шумопеленгатором. Я перепробовал все возможные маневры и ложные выпады, но не мог «стряхнуть с хвоста» врага. В конце концов я, описав большой круг, сумел слегка оторваться. Вторая попытка была сделана с гораздо большего расстояния, но судно снова засекло атакующего. Следующие полчаса оно опять по пятам ходило за подлодкой. Затем корабль последовал за конвоем. На нем явно был хороший акустик, и оно использовалось как специальный эскорт для обеспечения безопасности конвоя. Именно по этой причине я и хотел вызвать его на бой. Очередная атака на этот корабль-ловушку была организована с еще большего расстояния. Параметры стрельбы были заданы с величайшей точностью. Была высчитана скорость противника — современного быстроходного судна, — так что субмарина могла выйти на параллельный курс и сохранять на траверзе ту же дистанцию на сниженной скорости. Затем она вырвалась вперед, и атака началась. Чтобы быть уверенным в успехе, я остановился на залпе из трех торпед. Три электрические торпеды покинули трубы одновременно. Электромоторы немедленно понесли их в сторону противника. Но едва торпеды были выпущены, враг, резко увеличив скорость, выполнил очередной поворот и направился к субмарине. Он обнаружил торпеды и легко уклонился от них.

Экипаж «U-69» был разочарован. Три чудесные «оловянные рыбки» потрачены впустую! Впервые люди начали понимать, что находятся лицом к лицу с кораблем, который во всем их превосходит. Мы не могли причинить ему никакого вреда. Против такого судна ни стремительность, ни холодная голова, ни холодный расчет помочь не могли. Его просто нельзя атаковать.

— Он слишком хорош для нас, — сказал я. Любая попытка потопить это судно обречена на провал.

Лодка оставила в покое свою прежнюю цель и поспешила за конвоем. Внизу в носовом торпедном отсеке в трубы торпедных аппаратов уже загрузили резервных «рыбок». Наступала ночь, а значит, была необходима скорость. Но удача покинула «U-69». Несмотря на все усилия, нам не удалось восстановить контакт с конвоем. Корабль-ловушка для подводных лодок спас его, а нам стоил трех драгоценных торпед, за что позже BDU потребует ответа.

Прошло несколько дней и ночей до того, как «U-69» наконец-то наткнулась на конвой, вернее, на его рассеявшиеся остатки. Я быстро выбрал судно, чьи очертания были хорошо видны. Снова «U-69» некоторое время шла поблизости от корабля, чтобы занять хорошую позицию для атаки. Электрическая торпеда была выпущена со среднего расстояния и при хороших условиях. Снова люди нервно поглядывали на секундомер. Электрическая торпеда не оставляла за собой следа из пузырьков, а значит, проследить за ней было нельзя. Секунды бежали! 48… 49… 50… Результат — промах! И это была четвертая торпеда, потраченная впустую. «U-69» развернулась, и мы тут же заметили еще один корабль. Была выпущена еще одна «рыбка». Это была одна из старых G.VII.a, и сейчас, наконец, впервые в этом плавании раздался крик: «Попали!» Корабль остановился, экипаж ринулся к спасательным шлюпкам. Ни на одном другом судне не побеспокоились о подбитом товарище. Ни на одном корабле не сделали ничего, чтобы помочь потерпевшим кораблекрушение. Конвой шел дальше.[12]

Эсминцы, видимо, были заняты, потому что до нас доносился грохот взрывов глубинных бомб. После того как я убедился, что мы находимся один на один с жертвой, я решил раз и навсегда протестировать возможные ошибки этих электрических торпед, которые причинили нам уже кучу неприятностей.

Среди подводников ненадежность электрических торпед всегда была причиной жалоб. Вначале люди думали, что отказы связаны с взрывателями, которые использовались еще в первые годы войны. Но у «U-69» было уже на счету несколько отказов торпед с контактными взрывателями. Я был убежден, что необычайно важно узнать, что же на самом деле не так с этими электрическими торпедами, в особенности в связи с последним промахом, когда «рыбка» была выпущена в прекрасных условиях. Выстрел по неподвижной мишени — дрейфующему кораблю — не может оказаться неудачным. Как только моряки с подбитого судна уплыли достаточно далеко, мы подошли к кораблю поближе и заняли позицию ровно в 1000 ярдах от него. Затем, точно прицелившись, мы выпустили торпеду G.VII.e. Время бега было проверено по секундомерам. Глаза моряков напряженно следили за секундной стрелкой. Затем пришло сообщение: «Время пробега истекло». И лишь после значительного промежутка времени раздался взрыв. Куски корабля взлетели в воздух. Судно развалилось на две части, ровно в середине, где взрыв проделал огромную дыру. Две половинки корабля тихо затонули в неспокойном море.

Несмотря на длинное время пробега «рыбки», удар все-таки имел место, но только потому, что цель была неподвижна. Если бы судно шло своей дорогой, то мы бы снова промахнулись. Я был почти уверен, что в этих неудачах было виновно необычайно долгое время хода электрической торпеды. Они не всегда сохраняли заданную скорость, на точность которой каждый командир подлодки должен полагаться.

Спустя некоторое время экипаж «U-69» обнаружил еще одно одиночное судно. Команда немедленно приступила к атаке и выпустила торпеду G.VII.a. После последнего опыта люди больше доверяли старым проверенным «рыбкам». Но закон подлости никто не отменял, и торпеда из-за сильного волнения начала выскакивать из воды. Механизм удержания торпеды на глубине больше не работал, и «рыбка» побежала по поверхности. Пока торпеда шла своим курсом, на мостике лодки заметили, что судно заполнено людьми с потерпевших крушение судов. Другие немецкие подводные лодки уже отправили на дно несколько судов конвоя, а этот корабль, видимо, останавливался, чтобы подобрать выживших. Люди сгрудились на палубах. Они быстро обнаружили торпеду на поверхности воды и сейчас с тревогой следили за ее изгибающимся следом. Им не пришлось пережить кораблекрушение вторично.