Они кивают, забирая у меня бокалы. Здороваются.

— Я оставил тебе три сообщения, Лидия, — упрекает меня Влад, — ты не ответила ни на одно.

— Пока не будет решения суда, я не расскажу тебе ни полслова о бизнесе, — ловлю себя на том, что избегаю смотреть на Осадчего. Его присутствие давит на меня.

— Напрасно, — отвечает Влад. — Я могу и разозлиться к тому времени. Кроме того… — он делает паузу. Бросает взгляд на Андрея, который стоит чуть поодаль. — Я как раз раздумываю, раздувать ли ситуацию с фальсификацией. Я бы мог забыть о попытке обмана, будь ты чуть сговорчивее.

— Это твой юрист посоветовал тебе угрожать мне и шантажировать? — наконец впиваюсь глазами в Андрея, чувствуя, как ненависть внутри поднимается волнами.

— На самом деле, мы обдумываем сделку, которую хотим предложить вам в ближайшее время. Оптимальный для нас всех вариант, чтобы поскорее закончить это дело, — отвечает Андрей спокойно. Мгновение мы смотрим друг другу в глаза, мне кажется, он выглядит раздраженным, но сдерживает себя. Интересно, зачем приехал? Для поддержки боевого духа своего клиента?

В этот момент всех зовут занять свои места. Мы со Светланой и Филиппе располагаемся в первом ряду. Под громкую модную музыку в свете софитов на подиум выходят модели, на которых минимум шикарной полупрозрачной ткани. Зрелище, скажу честно, потрясающее. Сердце замирает от восторга! Умеют итальянцы делать шоу.

Случайно или нет, но Андрей устраивается таким образом, чтобы видеть меня. Мы поглядываем друг на друга, но избегаем установки зрительного контакта.

И все идет хорошо, пока на подиум не выходит девушка в той самой комбинации, в которой я была в первую нашу встречу. Взгляд Осадчего стекленеет. Андрей смотрит на модель, потом на меня, снова на модель. Я же делаю большой глоток воды, так как внезапно начинаю испытывать невыносимую жажду. Глядя на меня, он тоже отпивает из своей бутылки. На мне открытое платье, в помещении прохладно, но по ощущениям — мы где-то в Сахаре встречаем полуденное солнце.

Оставшиеся минуты он буквально поедает меня глазами, не отрываясь ни на секунду. Блестящему адвокату нет дела, что излишнюю заинтересованность кто-то заметит. Например, его доверитель. Осадчего больше не волнуют ни шикарные раздетые девушки в паре метров от него, ни окружающие люди.

Он смотрит на меня.

И я понимаю, что он прокручивает в голове наш секс.

Уверена в этом на сто процентов, потому что сама думаю о том же самом. И совершенно несвоевременно начинаю возбуждаться, закидываю ногу на ногу.

Он продолжает трахать меня глазами. Я допиваю воду и облизываю губы.

Чувствую на себе его тяжелый взгляд, когда вместе с гостями вскакиваю с места и аплодирую финальному поклону модельера и моделей. Когда общаюсь с гостями, принимая щедрые комплименты и поздравления. Когда раздаю пакеты с подарками и скидочными картами.

— Смотри, что творят, — говорит мне Светлана, кивая куда-то в сторону. Я оборачиваюсь и вижу, как две мои барышни из отдела поддержки клиентов воркуют с Владом, улыбаются ему.

— Уволю завтра же!

— Предательницы.

Догадываясь, что Влад заметил мое внимание и собирается подойти, чтобы, вероятно, сморозить очередную гадость, я быстро ретируюсь в сторону дамской комнаты, потому что портить себе настроение не собираюсь. Только не сегодня!

Может, потихоньку смыться домой? Торжественная часть подошла к концу, Филиппе попрощался десять минут назад.

Но не успеваю я сделать и нескольких шагов по направлению из туалета к гардеробу, как путь мне преграждает Андрей Осадчий.

— Уже уходишь? — спрашивает он.

— Долгий трудный день, Андрей Евгеньевич, неудобные шпильки, — отвечаю предельно бесстрастно, словно он действительно исключительно защитник моего врага и ничего больше. У самой же в ушах шумит от нервного напряжения. Он тут же смотрит на мою обувь, затем возвращается к глазам.

Мимо проходят девушки, одна спрашивает, верно ли они движутся в дамскую комнату. Киваю и указываю путь.

Осадчий не двигается с места.

— Надо поговорить, — коротко.

— Все разговоры — через моего юриста, — это все, на что хватает сил.

— Твой юрист — дура, — говорит он спокойно, и я вскидываю голову, не ожидая от него подобной фразы.

— Ты сейчас… оскорбляешь мою подругу, ты отдаешь себе в этом отчет?

— Констатирую общеизвестный факт.

— Она лучший юрист по семейному праву в городе!

На что он смеется! Искренне так, от души. Отчего становится немного не по себе.

— Это она тебе сказала? — произносит, все еще улыбаясь.

— Не буду говорить, что она думает о тебе. Еще расстроишься.

— Меня не трогает, что она обо мне думает. Похвально, что она пытается думать в принципе, неплохая тренировка для мозга. Но в тему, которую я хочу обсудить, Оксану посвящать необязательно.

Я скрещиваю руки на груди и склоняю голову набок.

— Только не сейчас. Можно мне пройти?

— Или она уже посвящена? — понимание отражается на его лице, и я чувствую, как начинают пылать мои щеки. — Это вы вместе придумали? — он кивает себе, а я пытаюсь вообразить, о чем он сейчас думает, и мне становится жутко.

— Я не понимаю о чем вы, — мои губы слегка дрожат. — Не уверена, что нам стоит общаться наедине, нас могут увидеть.

— Эту идею она тебе подала, Лидия? Или ты сама додумалась?

Боже, он решил, что все это была игра. Продуманная многоходовка против него.

— Оксана удивляет меня с каждым разом все больше, — произносит он жестко, хищно прищуривается. — Хорошо, Лидия, — тянет мое имя со вкусом. — Рузайкина — Зайкина — Зайчона… Хм, можешь передать своему юристу, что у нее получилось меня раззадорить в деле, от которого поначалу хотелось поскорее отделаться, — он делает шаг в мою сторону, а я пытаюсь сбежать. В последний момент он позволяет себя обойти, шепнув напоследок: — Теперь я обберу тебя до нитки.

Он провожает меня взглядом, кожей чувствую. Она пылает, горит. Свои подозрения подтверждаю, оглянувшись в самом конце коридора. Он сосредоточен, легкая улыбка не смягчает, а скорее ожесточает лицо. Она дьявольская, он предвкушает. Кажется, этот мужчина не то презирает, не то ненавидит меня.

Он все неправильно понял! Боже, ну почему я не сказала ему раньше? Почему позволила додумать ситуацию самому? И он додумал, сделав собственные, неутешительные для меня выводы. Не знаю, что такого страшного случилось между ним и Оксаной, но, кажется, он судит меня по дружбе с ней.

Я чувствовала смертельную обиду на Осадчего за предательство, а теперь понимаю, что своей холодностью усугубила ситуацию, превратив ее в полную катастрофу!