Резко оттолкнув Халиба, Пьер встал перед Доминик, закрывая от чужих глаз. Заир оглянулся на султана: тот посмотрел на верного друга странно – как хозяин, от которого слуга утаил жемчужину, способную украсить его казну.

Халиб, бросив враждебный взор на Пьера, вышел неторопливо, будто смакуя момент. Дверь за ним медленно закрылась, и в комнате повисла пауза, но ненадолго – как только в коридоре затихли быстрые, лёгкие шаги султана и тяжёлые – визиря, Заир кинулся к ошеломлённой Доминик:

– Немедленно уходите!

Пьер с Доминик бросились собирать свои вещи, разложенные на столе. Их было мало, главное было – забрать оружие, и они спешно пристегнули ножны обратно к поясам. Уже через пару минут, собираясь сопроводить их до конюшни и убедиться, что они уехали, Заир отворил дверь в коридор. И тут же опешил – здесь стояло несколько мамлюков из охраны султана.

– Эти люди – со мной! – не растерявшись, приказал он их пропустить, но это не помогло:

– Мудрейший, по приказу владыки они не могут покинуть ваших покоев! – стражник даже поёжился, увидев чёрный взгляд визиря.

– А я?

– Ваша милость может делать всё, что хочет, но они должны остаться внутри, – он мельком глянул на показавшихся из-за спины Заира чужеземцев, заинтригованный тем, что же ещё те натворили.

– Возвращайтесь в комнату! – обернулся к ним Заир. – Я скоро вернусь.

Кинув напоследок опытный взгляд на вооружённых стражей и поняв, что через них живыми не пройти, Пьер закрыл дверь, а визирь поспешил к владыке. Он знал одно – или он сумеет уговорить отпустить чужаков в их земли, или же – нет. Что было бы после этого «нет», он сейчас думать не хотел…

Султан в своих покоях был один. Увидев Заира, он нисколько не удивился, очевидно, ожидая его прихода.

– Ты солгал мне? – спросил он, глядя так пристально, будто разрезая на части, чтобы рассмотреть, где внутри истина. – Ты сказал, юнец спас тебе жизнь.

– И это правда, повелитель, всё до единого слова! Не было лжи – ни в словах, ни в поступках. Да, это не юноша… Но неужели это перекрывает все дела и помыслы? Ты обещал отпустить…

– Юношу.

Заир похолодел.

– Разве она не имеет права на свой путь?

Юсуф, задумавшись, не ответил. Мог ли он объяснить, что почувствовал, увидев Доминик?.. И так сквозь прорези маски горящие смелостью глаза молодого человека привлекли слишком много его внимания, заставляя удивляться скрытому внутри отчаянному бесстрашию. Теперь же – видеть в памяти это лицо, такое грустное и нежное; помнить этот звонкий голос и представлять, как она могла бы смеяться и улыбаться… Нет, он не мог её отпустить!

Он резко встал, и Заир вдруг ощутил, как на него навалилась такая тяжесть, которой не было, даже когда он узнал о поспешной казни тамплиеров. Он понял одно: Юсуф не собирается продолжать разговор. Не о чем… Всё уже решено.

– Повелитель! Прошу, ещё пару слов!

Тот пронзительно посмотрел на слугу, осмелившегося ему перечить.

– Она не выдержит плена. Она зачахнет, и ты никогда не увидишь её улыбку… Владыка, разве тебе нужны её слёзы?

Его голос был очень напряжён, он не знал, как объяснить то, что сознавал сам. Но Юсуф как будто сразу понял, что он имеет в виду.

– Она так много путешествует, живёт наравне с воинами… Ей нужна свобода, – тихо добавил Заир, видя на лице господина проблеск понимания.

Тот снова задумчиво присел.

– А разве через месяц-другой она не привыкнет к своему новому положению, не станет послушна?

– Ты видел: она была готова расстаться с жизнью, чтобы спасти других, – осторожно напомнил визирь. – А что будет, если лишить свободы её саму?..

Владыка постучал пальцем по подлокотнику.

– Ступай пока! Я подумаю, как с этим быть… – махнул он рукой, и Заир медленно вышел, оглядываясь на задумавшегося господина.

«Свобода… – усмехнулся тот. – К чему она, когда бедствуешь, передвигаясь по чужим землям и терпя лишения; к чему она, если её можно продать за покой и богатство? Свобода нужна мужчинам, не женщинам. Что они будут делать, если станут свободны? Жизнь станет для них скучна и бессмысленна! Да, Заир прав: это странная женщина, если она так печётся о своей свободе. Но понимает ли она, что за такой свободой стоит пустота?..».

Когда визирь вернулся в свои покои, Доминик всё также стояла у окна, от которого как будто и не отходила всё это время. Она не оглянулась на шум открывшейся двери, и он сам осторожно подошёл к ней.

Полумаска, как всегда, скрывала её лицо; а глаза спрятать было невозможно… Она посмотрела на него молча и даже грустно улыбнулась, но Заир прочёл в этом взгляде такую чёрную тоску, что ужаснулся.

– Меня ждёт казнь? – спросила она, снова уткнувшись в окно, будто её не интересовал ответ.

– Нет, ни за что! Владыка не хочет отпускать тебя… – прошептал визирь, но она, казалось, не слышала – проглотив сухой комок в горле, она глухо повторила:

– Меня ждёт казнь

Он понял. Он ещё немного постоял рядом, чтобы попробовать спросить:

– Разве ты не можешь…

Но она тихо перебила:

– Смирение – это не моя жизнь.

Он говорил что-то ещё, но её взгляд, проходя сквозь окно, отрешенно упирался в глубокое небо. И Заир сдался, видя, что слова его не могут ничего изменить – ни в душе султана, ни в сердце Доминик.

А она ощущала глубокую, тягостную пустоту сейчас. Конечно, теперь, в конце этого странствия, этого пути, который она сама выбрала, было невероятно досадным проиграть в неравной борьбе с другими людьми! – она хотела отправиться в дорогу, а её задерживали… Но гораздо большим страхом был не этот проигрыш, не понимание, что кто-то другой может быть сильнее, может считать своё собственное решение по твоей судьбе главнее, а иное – потерять свободу. Свобода так сладка! – даже несколько дней, проведённых с нею, напрочь меняют сердца, не позволяя им более смиряться. А рабство, плен для того, кто не может смириться, – это жгучее пламя, медленно сжирающее душу…

Дверь снова хлопнула: в комнату вошёл Юсуф. В глазах его мелькнули молнии, когда он увидел, что Пьер, резко поднявшись и встав рядом, снова загородил собой Доминик. Она обернулась и, заметив султана, помрачнела.

– Вы обещали нас отпустить. Или это не так? – отвернувшись, сухо спросила она, не желая на него смотреть, и он ощутил, что душа его горит. На миг нахмурившись с досады, что действительно обещал отпустить юнца и его слугу, он тут же взял себя в руки.

– Конечно, обещание нерушимо! Но я хочу вам кое-что предложить: в темнице томятся ваши спутники – я готов отпустить и их, если вы согласитесь некоторое время пожить в моём дворце.

– Я много слышала о великодушии и мудрости султана и убеждена в том, что ни в чём не повинные люди и так будут освобождены! – ответила она, помня, что сказал Заир: владыка не собирался казнить её спутников, а значит, ему придётся отпустить их независимо от её ответа – просто потому что справедливые люди по-другому поступить не могут.