Он шагал отяжелевшими ногами. Следом за ним шли двое стражей, и он не собирался делать попыток к бегству, понимая всю их тщетность. Он пытался вспомнить всё, что хотел бы сказать небу, предполагая, что на плахе ему такой возможности не дадут, но мысли метались в беспорядке – он не был готов к такому повороту и даже в темнице ещё надеялся, что всё обойдётся. «Лишь бы её не казнили, лишь бы сумела выбраться…», – быстро в мыслях пролистнув свою жизнь, подумал он о Доминик и остановился: визирь подвёл его к какой-то двери и сделал знак стражам. Те развернулись и ушли, а Заир аль-Хикмет распахнул её и втолкнул Пьера внутрь.

В комнате, склонив голову на нервно сжатые руки, сидела Доминик. Она всё также была в шлеме с полумаской, скрывающей верхнюю часть лица, и глаза её были закрыты. Только губы беззвучно двигались, моля небеса о милости.

– Вот, привёл! – громко сказал Заир, и она подняла голову.

– Хвала небесам, ты жив! – кинулась она к Пьеру.

– Вы оба свободны и можете уехать! – визирь нервно сел на тахту.

Пьер всё ещё ничего не понимал, и Доминик пришлось ему объяснить.

– Кстати, остальных ваших спутников тоже отпустят, – добавил Заир, когда она вкратце рассказала об их давнем знакомстве.

– Невероятно! – с каким-то недоверием восхитился тот и тут же насторожился, – но двоих уже повели на казнь? Я сам слышал, как это сказал стражник!

Доминик побледнела.

– Странно… Я ничего не заметил, – озадаченно ответил Заир, поднимаясь. – Будьте пока здесь, я узнаю, что там происходит!

Оставив их в большом беспокойстве, он снова отправился в темницу.

Спустившись и обойдя камеры с чужеземцами, он понял, что одна из них теперь действительно пуста. Оглядевшись, он заметил недалеко стража, но это был уже не тот, который открывал для него дверь, выпуская Пьера.

– Куда их повели? – спросил Заир, указав на пустую камеру.

– Мудрый Халиб приказал выполнить распоряжение повелителя. Казнят их сегодня, – немного равнодушно ответил тот и махнул в сторону собрата, стерегущего второй вход. – Вон Расул лучше знает, где они сейчас, а я только заступил на пост.

Визирь нервно дошёл до Расула.

– Они у султана? Их повели, чтобы решить про казнь?

– Нет, к чему это… Решение уже принято; их сразу: бац – и голова с плеч!.. – ответил тот, подтянувшись, чтобы выглядеть браво перед важным сановником.

Заир быстро поднялся по лестнице, ведущей из тесной темницы на простор. От сознания, что больше ничего сделать он не может, дышать было тяжело… Да, он и так знал, что виновные не избегут казни – наказание следует за проступком, и это должны были видеть все! Но он надеялся, что Доминик к этому времени уже покинет дворец. «Если она узнает, что кого-то из её отряда казнили… – мрачно подумал он. – В её глазах и без того так много тоски и странной печали, так как я могу сообщить ей ещё о новых горестях?..».

Несколько часов он бродил по дворцу, не зная, как вернуться в покои, где она ждала. А через какое-то время встретил Халиба: тот поднимался по лестнице и был чем-то страшно доволен.

– Что это? – указал Заир на кровавый платок в его руке, и визирь сладостно усмехнулся.

– Друг мой, брат мой… Это пустяки – испачкался, когда глядел, как свершается воля небес. Когда эти грешники предстанут перед…

– Их казнили? – Заир помрачнел так, что Халиб даже удивился.

– Ты и сам знал, что так будет!

Тот кивнул, с трудом проглатывая откуда-то взявшийся в горле ком.

– Но думал, что позже…

– К чему ждать, если верное решение и так принято?

– Несомненно… – машинально ответил Заир и развернулся. – Мне нужно идти.

«Мне нужно идти…», – лихорадочно повторил он в голове эти слова ещё пару раз. И попробовал себя убедить: «Я сумею объяснить…».

Он шумно открыл дверь в свои покои и, войдя, захлопнул её.

– Ты что-то узнал? – Доминик нетерпеливо подскочила с места.

Заир с трудом заставил свой голос звучать уверенно, и на миг на его губах даже появилась почти настоящая лёгкая улыбка.

– Всё в порядке! Ошибка была, показалось… – кинул он, смотря на Пьера и стараясь не встречаться взглядом с Доминик.

Она медленно села, не отрывая от него ошеломлённых глаз.

– Они… их уже казнили, да? – очень тихо, напряжённо спросила она, похолодев.

Заир молча, нехотя на неё посмотрел. Она опустила голову и сжала её руками.

«Бесчеловечно… – в каком-то тумане подумала она. – Так быстро и… навсегда. И все годы, что жили они, и все мысли, что когда-то думали… Всё теперь не имеет смысла…».

Она вдруг почувствовала, что металл маски стал ещё холоднее. Быстро стерев нежданные слёзы, она поднялась.

– Ты не должна винить себя… – произнёс Пьер, и она резко перебила:

– Я и не виню.

Но это была ложь.

– На днях отпустят остальных, – добавил Заир, – и вам всем нужно будет сразу уехать. А ты не должна была сюда и приезжать!

– Не должна… – повторила она. – Да, я понимаю. Понимаю, не беспокойтесь… Я знаю, что их уже не вернуть…

Её голос был до странности спокоен. Хрустально спокоен и слишком чист. Как хрустальный кувшин, готовый разбиться от слишком высокого звука, если тот внезапно прозвучит…

Конечно, при соответствующей внешности и поведению его ноты можно было принять за слишком юный голос молодого человека. Но уже не сейчас, когда к нему обращались, как к женщине. Теперь всё вставало на свои места, и султан, находящийся в это время в коридоре за дверью вместе с Халибом, услышал то, что так хотел рассказать ему визирь, который и привёл его к покоям Заира.

Всё же Юсуф бесстрастно взглянул на Халиба, показывая, что ему не важен этот секрет, и уже готов был развернуться и уйти, как вдруг тот, резко распахнув дверь, вошёл в комнату.

– Что случилось? – спросил Заир, не ожидая, что вновь так скоро его увидит.

– Всё в порядке, друг мой! Узнал, что у тебя в покоях освобождённые милостивым владыкой чужеземцы… Вот, решил лично сообщить им новость: наверняка, по доброте своей ты ещё не рассказал им о том, что некоторых их спутников уже казнили!

Говоря это, он медленно приближался к Доминик. Не обращая на него внимания, она стояла у окна – перед ним можно было не скрывать отчаянных глаз. И она не могла ожидать, что, подойдя, он вдруг сорвёт с её головы шлем-маску!

Она обернулась. Тёмные волосы, обрезанные до плеч, небрежно рассыпались; на лице её, удручённом и отчаявшемся, были мокрые полосы невысохших слёз. Увидев их, Халиб ласково улыбнулся, но она уже смотрела не на него, а в сторону двери – та была открыта, и за ней стоял повелитель, непередаваемым взором глядя прямо на неё…