Я выдохнула, пытаясь успокоиться. Нервно зачесался шрам, и пришлось прижимать к нему холодные ладони, чтобы остудить зуд.

- Мне нужно уехать, - тихо, но твёрдо призналась наконец.

Отец опешил. Прищурился и недоверчиво переспросил:

- Что?

- Папа, мне нужно уехать. - повторила я.

- Надолго?

- На месяц.

- Куда?

- В лагерь. Детский. Вернее, мультивозрастной. От городского спортцентра.

- Зачем?

- Они набирали помошников на выезд. Я устроилась.

Годы работы в полиции не исчезли без следа: мы часто разговаривали так, что диалог больше напоминал допрос, чем дружеское общение.

Папа непонимающе моргнул. Забытая кружка одиноко стояла на столе, а я задумчиво следила за таявшим в воздухе паром, ожидая дальнейших вопросов и возмущений. Я ждала всего, чего угодно: ругани, обвинения в предательстве и неблагодарности, обиды, криков, чтобы тётя Света не переступала порога квартиры - всего, но никак не взволнованного:

- Дочка... А с тобой все будет хорошо?

Я вздрогнула. Уши загорелись, а на голову словно вылили ведро ледяной воды. Снова посмотрела на папу и почувствовала, как защипали глаза при виде его обеспокоенного взгляда.

- Что? - переспросила тихо.

- Там же столько людей, - отец поскреб неровно стрижеными ногтями щетину на подбородке: - С тобой все будет нормально?

От искренней заботы в его голосе мне стало нехорошо. Тут же сильнее закусалась совесть, напоминающая, что я собираюсь оставить его одного. Вернее, с тётей Светой, но они же не ладят…

- Ты за меня не переживай, Аська, - отец понял, о чем я думаю, и схватил меня за руку: - Я же так рад за тебя! Ты из дома то совсем не выходишь! Молодая, тебе гулять нужно, а ты за планшетами сидишь и жизнь свою мимо пропускаешь! Поезжай, если хочешь! И Светку эту я переживу! Сестра все-таки…

Сухая кожа на его руках царапала, словно наждачка, но я все равно вцепилась в худые ладони обеими руками и силой сжала их.

- Ты не против? - спросила, поджимая дрожащие губы.

- Конечно, нет!

Стилус касался сенсорного экрана с легким приятным стуком. Отрывистые штрихи постепенно вырисовывались в более чёткие, продолговатые и осмысленные линии. Я погрузилась в рисунок с головой, как всегда перестав замечать всё вокруг. На разлинованных страницах старого блокнота мелким почерком были тезисно перечислены главные пожелания заказчика по поводу внешности персонажа на обложке, но я давно уже туда не смотрела. Наверное, именно поэтому заказанное узкое лицо неожиданно приобрело широкие скулы, бледные брови выделились, едва заметная щетина испачкала теперь уже не впалые щеки, угрюмый изначально взгляд вдруг заискрился весельем, а в мочке уха появилась круглая серёжка-гвоздик. Очнулась, только когда рука потянулась нарисовать на плече у самой шеи начало узорчатой татуировки. Мелькнувшая мысль, что я лишь знаю о её наличии, но понятия не имею, как она выглядит, отрезвила меня.

Рука дрогнула, стилус оставил на рисунке неаккуратную линию, а я удивленно хлопнула глазами. Вместо заказанного мрачного герцога-вампира на меня смотрел хитро улыбающийся Марк. Я даже сама удивилась, насколько похожим получился портрет, хотя был всего лишь черновым наброском.

Сначала я улыбнулась ему в ответ, но уже через секунду испуганно вздрогнула. Сердце сковало странное ощущение, которое только на первый взгляд показалось приятной теплотой. Уже через пару мгновений оно превратилось в испуганный жар и разошлось по всему телу, обжигая кожу неприятным зудом. Снова нестерпимо зачесался шрам, и я отбросила от себя стилус и прижала к шее ладони.

- Ася, что ты творишь?! - собственный шепот застал снова вздрогнуть.

Я закусила губу и быстро нажала на кнопку "удалить рисунок" в углу программы. Лицо Марка тут же исчезло, и снова появился чистый белый лист, а я испуганно моргнула.

В горле пересохло, и я потянулась к стакану с водой, что стоял на книжной полке. Пока пила, снова подняла блокнот и вчиталась в описание персонажа. Сейчас уже два часа ночи, рисунок нужно было закончить к десяти, а меня унесло в далекие дали. Решив немного перезагрузить мозг, я отложила блокнот и, тихо скрипнув дверью, вышла на балкон.

Желтый свет от фонарей освещал пустую дворовую улицу, а ласковый теплый ветер застревал в молодых ещё листьях и приветливо шумел. Я полной грудью вдохнула ночной воздух и улыбнулась. Облокотилась о перила и опустила взгляд вниз, на козырек подъезда. Там спал большой белый кот, домашний питомец жильцов одной из квартир на втором этаже. Вот уже несколько лет в теплую погоду он по ночам перепрыгивал из форточки на карниз подъездного окна, а потом перебирался на козырек и спал там. Не знаю, но меня его вид всегда успокаивал и умиротворял. Животное слышало чутко, и не один громкий звук не мог обойти его стороной, а, значит, если оно спокойно спит – то я могу чувствовать себя в безопасности. Я знала, что это обманчивое ощущение: тишина спального района, лишь изредка нарушаемая стрекотанием кузнечиков, не означала, что спал весь мир. Даже наш город не спал. Ближе к центру в этот час всегда гудела его ночная жизнь, а летом эта жизнь была особенно яркой, подвижной и дышащей молодостью.

Пока я задумчиво смотрела на тёмные ветви берёзы, что мягко шевелились на ветру, снова погрузилась в себя. Вышла, чтобы проветриться и выгнать из мыслей непонятно как появившегося там Марка, а в итоге вспомнила день, когда мы впервые встретились. Это же тоже случилось такой же ночью. Три месяца назад, когда я искала потерявшегося отца по тёмным улицам.

Чтобы не случалось, папа всегда приходил ночевать. Пусть он был в ужасном состоянии, пусть его приносили на себе «друзья», но до той ночи ни разу не случалось, чтобы он не спал дома. Я сильно перенервничала, когда часы показывали уже три часа, а у двери по-прежнему никого не появилось. В больнице его не было, в полиции - тоже, поэтому я, сходя с ума от волнения, искала его сама, проверяя адреса квартир "приятелей", с которыми он иногда проводил время. В тот день я была не в себе, и напрочь забыла обо всех страхах - их вытеснил один: потерять последнего близкого человека. В ту ночь я впервые с восьмого класса выбежала на улицу в футболке и даже не распустила по-домашнему убранные в хвост волосы. Мне было плевать, что кто-то увидит огромный рубцеватый шрам, покрывающий всю правую сторону шеи от подбородка до ключицы. Прежде, как бы не волновалась, я не забывала скрывать его за волосами и капюшоном, но в ту ночь мне было не до этого.

Отца нигде не было. В поисках, я ушла в совершенно незнакомый район, достигнув такого отчаяния, что осматривала каждую лавочку у каждого подъезда. Тогда-то я и встретила компанию девушек примерно моего возраста. Их было трое, и они, судя по яркому праздничному макияжу и красивой одежде, возвращались из клуба. Мы бы прошли мимо друг друга и не заметили, но в тот момент, когда я буквально плечом к плечу столкнулась с одной из них, появилась еще одна компания - сильно подвыпившие парни, которым захотелось приключений и любви. Девушки напряглись, когда раздался довольный свист и пошлый хохот, а я застыла от ужаса. Незнакомки ускорили шаг, а одна из них неожиданно схватила меня за руку.