- Ты куда? – испуганно шепнула мне: - Пойдем с нами, не оставайся одна!

Она вынудила меня развернуться и потащила за собой. Я была благодарна девушке, ведь это они с подругами шли к парням спиной, а мой путь лежал наперерез. Сердце колотилось в груди, а в голове строчка за строчкой всплывала смутно знакомая молитва. Незнакомка, которую, как выяснилось потом, звали Олеся, так и не отпустила мою руку. Мы вчетвером затихли и шагали стремительно, но это не помогло. Шуточки раздавались все громче, а парни не просто шли за нами, они начинали бежать. Даже вспоминать не хотелось о том, в каком мы были страхе, когда они загнали нас в тупик между гаражами и недостроенным домом. Чудо, что одна из девушек успела сбросить кому-то из знакомых свои координаты и сообщение с мольбой о помощи. Вот в числе вовремя прибежавших на выручку друзей и оказался Марк. Я запомнила именно его, потому что парень был близким знакомым Олеси.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Завязалась драка. Я тогда с трудом соображала, что происходит: происходящее содрало корочку с давней, но еще не зажившей раны, а еще и беспокойство за отца пожирало изнутри. Ребят было примерно одинаковое количество, но один из нападавших парней, чтобы припугнуть противников, неожиданно схватил Олесю за шею и начал угрожать. Не знаю, что именно тогда послужило последней каплей, но я, окончательно потеряв остатки разума, набросилась на хулигана со спины и ногтями вцепилась ему в шею, вынуждая заорать и отпустить девушку. В общем, потасовка продолжилась, я получила парочку ссадин и шишек и в итоге ещё полчаса отсидела в полицейском участке. Ни с кем не разговаривала, хотя ребята пытались вытянуть из меня хотя бы моё имя и ждала, пока придет знакомый участковый. Дядь Миша, который начинал службу с папой и хорошо знал нашу семью, сделал так, чтобы меня это дело не коснулось. Взял письменные показания,  пообещал, что больше меня не вызовут, и отпустил. К слову, когда я вернулась, отец спокойно похрапывал на диване и даже не заметил, что дочери в такое время нет дома.

Я еще долго стояла под душем, и жесткой мочалкой стирала с себя невидимую грязь, а потом, печально усмехаясь, смотрела в зеркало на уродливый шрам и думала, что впервые забыла скрыть его на людях. И они все его видели. Если не на улице, то в участке точно.

Противный комар зажужжал у самого уха, вынуждая нервно тряхнуть головой. Я вынырнула из воспоминаний, словно из ледяного болота. В волосах запуталась крошечная веточка, принесенная с верхушки берёзы потоком ветра, а я снова неосознанно коснулась пальцами рубцов на шее.

- Дура ты, Тихуша, - пробормотала, прикрывая глаза. – Дура.

Обреченно покачала головой и поплелась в комнату.

Рисунок нужно было завершить.

Руки едва заметно подрагивали, а пальцы, стискивающие лямки большой спортивной сумки, противно потели. Свежий ветерок обдувал влажную после утреннего ливня землю, но не спасал от удушливого жара. А всё потому, что этот жар душил меня изнутри, в то время, как город отдыхал от долгой духоты и нежился на прохладном ветре последние три дня. Прохожие вокруг ускоряли шаг, кутались в тёплые кофты и становились чем-то похожими на меня. В такие моменты я обычно чувствовала себя ближе ко всему остальному миру, но сегодня все ещё не могла избавиться от безумного волнения, вынуждающего гореть изнутри.

Тётя Света, очень высокая и худая женщина с острыми скулами, впалыми бледными щеками и копной искусственных светлых кудрей стояла сейчас рядом на крыльце и придерживала стальную дверь домофона. Её зычный голос эхом разносился по подъезду, а глаза, поразительно похожие на папины, горели искренней радостью. Она обрушила на нас эту радость еще вчера, как переступила порог квартиры, и под её потоком к вечеру оттаял даже сурово настроенный отец.

В общем, за папу я теперь не волновалась, а вот за себя очень даже. Две недели на подготовку пролетели слишком быстро, хотя сначала казались бесконечностью. Будто только вчера казалось, что до лагеря еще много дней, в течение которых я успею подготовиться морально, а теперь я уже стою и жду Марка, понимая, что ни к чему не готова. К слову, Ермилин за это время звонил мне почти каждый день, а если не звонил, то писал пустяковые сообщения. Сначала я пугалась такой напористой дружелюбности, но сейчас понимала, что именно она позволила мне привыкнуть к присутствию парня в моей жизни. Я даже почти не боялась новой встречи с ним, но вот факт, что скоро придется контактировать и даже жить в окружение огромного количества незнакомых молодых людей пугал до дрожи в коленях.

- Лето, Ася, такая прекрасная пора в лесу! - мощный голос тёти Светы слышали, наверное, все соседи: - Ты ж, небось, ни разу и с палаткой то не ночевала, да?

Я потерянно кивнула. Хотела добавить, что и сейчас мы не будем ночевать в палатках, но в яркий эмоциональный рассказ о молодых годах тёти Светы и весёлых студенческих походах вставить слово было невозможно. Да я особенно и не хотела. Дрожащими пальцами свободной руки поправила капюшон и покосилась наверх. Папа стоял на балконе, курил и внимательно наблюдал за мной. Последние три дня он не пил совсем, поэтому взгляд его был на редкость осмыслен. Заметив, что я на него смотрю, папа скованно улыбнулся и одобряюще махнул рукой, с зажатой в ней сигаретой. Я  кивнула и снова опустила голову. Смотреть сейчас на окна родной квартиры, где я безвылазно просидела последние лет семь, было странно и страшно.

Марк опаздывал уже на двадцать минут и вынуждал меня волноваться еще сильнее. На телефон он не отвечал, и я начала бояться ещё и того, что придется звонить Акимову.

Слава богу, не пришлось. Знакомая белая машина завернула во двор и остановилась напротив нас через пару минут. С заднего сиденья вывалился встрепанный Марк и бегом ринулся ко мне. Я не успела ничего сообразить, как парень вырвал из моих рук сумку, наклонился и чмокнул в щеку.

- Прости, - повиновался он. – Чуть-чуть задержался. Здрасте, - с широкой улыбкой повернулся к удивленной тёте Свете: - Мы опаздываем, простите!

Меня словно парализовало, а Ермилин с легкостью дёрнул меня за руку и, на прощание отсалютовав папиной сестре, что только и успела вымолвить шокированное «Здравствуйте», потащил к машине. Открыл дверь, осторожно, но настойчиво подтолкнул в салон, выставив ладонь, чтобы я не ударилась макушкой о крышу, захлопнул дверь и рванул к багажнику. Мне показалось, что всё это произошло за секунду, и от такой скорости я растерялась. А еще сильнее растерялась, когда подняла голову и встретилась сразу с двумя парами любопытных глаз.