Евдокии Дмитриевне действительно досталось от Ежикова: он замучил ее совершенно непонятными вопросами и постоянно просил изобразить, как она подошла к трельяжу, как открыла ящичек, как достала бархатный футляр и как обнаружила пропажу. После седьмого такого спектакля Евдокия Дмитриевна заскрипела зубами и выставила частного детектива вон из комнаты. Выпила валокордина и на час слегла с головной болью.

– Как проходит расследование? – поинтересовался Максим Леонидович, оторвавшись от овощного салата. – Что-нибудь интересное нашли?

Дашенька внимательно посмотрела на Берестова – это были его первые слова, которые она услышала за все время своего пребывания в доме Корнеевых.

Максим Леонидович, несмотря на приближающееся шестидесятилетие, выглядел очень даже неплохо. Седина на висках и морщины на лбу скорее придавали ему мужественности, чем портили общее впечатление. Единственное, что отталкивало, – это сощуренные глаза и какой-то хитрый и одновременно мутный взгляд.

– Уже есть некоторые наметки, – важно ответил Ежиков, поглядывая на селедку «под шубой». Очень хотелось взять третью добавку, но он побаивался, что тогда в него не влезет горячее.

– Понятно, – коротко ответил Максим Леонидович и уткнулся в тарелку. Челка его съехала на лоб, а глаза вновь сощурились и превратились в щелочки.

– Да че тут думать, – возбужденно выпалил Вадим, – обыскать всех, и вопрос решится сам собой!

– Не все так просто, – возразила Акулина Альфредовна, с неприязнью глядя на Дашеньку. – Брошь могли вынести из дома. Преступник, скорее всего, очень хитер.

– Тогда признавайтесь, кто выходил из дома, пока маман была у портнихи? – продолжил активно докапываться до истины Вадим.

– Я выходил за прессой, – первым ответил Феликс, – и вам, молодой человек, очень советую читать газеты, это, знаете ли, развивает.

– А я никуда не выходила, – улыбнулась Дашенька и посмотрела на Егора: – Кстати, сегодня мою комнату обыскали. Евгений Петрович прекрасно справляется со своими обязанностями. Чувствую: не уйти преступнику от правосудия!

– А у меня тоже все осматривать будут? – Виолетта вопросительно посмотрела на Евдокию Дмитриевну.

– Не волнуйся, деточка, – утешила та, – товарищ частный детектив уже выполнил норму по обыскам на год вперед.

Больше к вопросу о краже не возвращались: Ирма, боясь, что до Ежикова слишком рано дойдут слухи о скорой женитьбе Егора и Даши, затянула разговор о погоде, который плавно перешел на новогоднюю тематику: будет ли зима снежной, кто какую елку предпочитает – настоящую или искусственную, и кто верит в Деда Мороза.

После ужина Егор пригласил Дашеньку в кабинет.

– Могу я получить свой паспорт? – спросила она, усаживаясь в кресло.

– Да, конечно, – кивнул Егор, вынимая документ из кармана пиджака. – Вот, забери. Теперь, если понадобится, я тебя легко найду.

– Это ты намекаешь на то, что брошь все же могла украсть я, или речь идет о том светлом дне, когда мы пойдем подавать заявление в ЗАГС? – Дашенька не стала сдерживать улыбку.

Егор вздохнул, потер ладонью лоб и сказал то, чего и сам от себя не ожидал:

– Сколько ты хочешь денег?

– Что? – не поняла Дашенька.

– Давай расстанемся по-хорошему. Тебе, возможно, нужны деньги… Я готов заплатить…

Презабавно… Дашенька внимательно посмотрела на Егора. Он смутился, но старательно скрыл это.

– А за что ты собираешься платить, я не понимаю? – сверкнула она глазами.

– За то, что ты уйдешь, – слишком резко ответил он.

«Эх, ты… – подумала Дашенька, – да я бы и так ушла. Неужели думаешь – стала бы навязываться и проситься под венец? Эх, ты…»

– Сколько? – спросила она.

– А сколько ты хочешь? – Егор замер, не веря в происходящее.

– Две тысячи долларов.

– Хорошо…

Он поднялся из-за стола, подошел к низкому шкафу, взял с полки борсетку, достал деньги, отсчитал и протянул Дашеньке. Ему вдруг очень захотелось, чтобы она не взяла их. Но не потому, что было жалко двух тысяч долларов, а потому, что… Он не мог этого объяснить – не хотел, и все. Не хотел.

Дашенька взяла деньги.

– Спасибо, – кинула она и дерзко посмотрела в глаза Егору. – Ну, я пошла.

– Иди…

Возвращаться в комнату за вещами не было нужды – забирать нечего. В душе скользнуло теплое желание попрощаться с Евдокией Дмитриевной, но, решив, что все же этого делать не стоит, Дашенька надела куртку, обмоталась длиннющим шарфом и вышла на улицу. Снег приятно захрустел под ногами, а доллары неприятно захрустели в заднем кармане джинсов.

– Вот ты и возвращаешься домой, Дашута, – сказала она, направляясь к воротам.

Егор стоял у окна и смотрел вслед удаляющейся фигурке.

– До свидания, – произнес он и тут же, вспомнив, как Дашенька взяла деньги, передумал и добавил: – Прощай.

* * *

Тихон уже вторые сутки нервно пощипывал усики. И зачем он только отправил Дашуту неизвестно куда, и где ее теперь черти носят?!

Конечно, сам виноват – не удержался… Что поделаешь, азарт, как всегда, взял верх над разумом, и вот результат! Не надо было звонить ей из «Заводной утки», не надо было затевать очередную авантюру! Неисправим, неисправим…

– Хотя могла бы уже вернуться, – пытаясь выгородить себя, посматривая на часы, сказал Тихон. Побарабанил пальцами по животу и прошелся по комнате.

Чувство вины захлестывало с головой, и лучшим выходом было свалить вину на Дашеньку.

– Совершенно же меня не слушается! Никакого воспитания и уважения к старшим!

Он посмотрел в окно, недовольно фыркнул и направился в кухню, надеясь, что чашечка крепкого кофе немного успокоит нервы. Но дверной звонок откорректировал его планы.

– Ну, наконец-то! – выдохнул Тихон и, пряча улыбку, поспешил впустить гулену домой.

Но на пороге стояла не Дашенька.

– У вас товар, у нас купец! – радостно вскричала соседка Аглая Петровна, врываясь в квартиру со скоростью двести километров в час.

Радушно ее здесь никогда не встречали, так что она уже по опыту знала – эффект неожиданности и скорость передвижения играют в такие моменты наиважнейшую ударную роль.

– Добрый вечер, – буркнул Тихон, понимая, что этот самый вечер сейчас будет безнадежно испорчен очередным сватовством.

– Где Дашенька? Я кое-что принесла для нее, – расплываясь в приторной улыбке, сказала Зарубкина.

– Хотел бы я знать, где она…

– Ах, молодежь… – закатила глаза Аглая Петровна. – Надо скорее выдать ее замуж, уверяю вас, Тихон Ефимович, она сразу же изменит свой образ жизни. Гулянки закончатся, а начнутся борщи, котлеты, распашонки и памперсы. – Она смущенно хихикнула и положила на стол объемистый целлофановый пакет. – Ну, ничего, раз Дашеньки нет, то я вам покажу, что принесла.